Елена Морозова - Маркиз де Сад Страница 5

Стремительный, любвеобильный, скорый на принятие решений, внимающий более зову каприза, нежели разума, Жан Батист появился при дворе, когда бразды правления государством находились в руках Филиппа Орлеанского[3], дяди малолетнего короля Людовика XV. Это была эпоха безудержного разврата, ставшего своеобразной реакцией на ханжескую мораль, насаждавшуюся в последние годы правления Людовика XIV мадам де Ментенон, любовницей, а затем тайной супругой состарившегося короля. Герцог Орлеанский являл собой пример царственного либертена: он устраивал «оргии обнаженных» в садах Тюильри, состоял в связи с собственной дочерью — герцогиней Беррийской, и, судя по слухам, отравил ее мужа… «Удивляюсь, как бездна еще не поглотила Париж в наказание за те ужасы, которые в нем творятся», — вздыхала почтенная герцогиня Орлеанская. Словом, сюжеты для романов маркиза де Сада создавались задолго до его рождения.

В атмосфере царившего при дворе культа эротических наслаждений происходило становление личности графа де Сада, оттачивалось его воспитание либертена. Стремление к наслаждению заключалось не только в обладании предметом вспыхнувшей страсти и в философском исследовании всех аспектов любовного вожделения. Век Просвещения, являвшийся одновременно веком Наслаждения, анализировал и систематизировал все, что окружало человека, все проявления его страстей. Эрос и Философия вместе искали путь к свободе и счастью человека. Природа наслаждения исследовалась буквально под микроскопом, в сочинениях откровенно эротического характера поднимались вопросы о свободе воли, природе страстей и роли разума. Наслаждение становилось наукой и искусством жить. Бунтари «ниже пояса» повсеместно нарушали моральные устои, либертинаж являлся своеобразным выражением свободы — ведь корень у этих слов общий.

Поэтому давайте уделим этим словам немного места. От французского litre — «свободный» образованы и liberie — «свобода», и libertin — «либертен», и производное от него libertinage — «либертинаж». Изначально либертенами в широком смысле называли людей, не считавших себя атеистами, но поставивших под сомнение существовавшие формы религии, иначе говоря, идеологических диссидентов, духовных вольнодумцев, сыгравших свою роль в период религиозных войн. Во времена Людовика XIII, когда на сцену выступило новое поколение, знавшее ужасы гражданской войны по рассказам или смутным детским воспоминаниям, либертинаж превратился в идейное течение нонконформизма. А так как оппонентом свободомыслия выступала прежде всего церковь, идеологическая оппозиция противопоставляла ей не только свободу слова, но и свободу нравов. В мирной жизни либертены хотели избавиться от надзора за мыслями и телом, быть свободными в своих поступках. Среди либертенов было немало золотой молодежи, шокировавшей власть и окружающих своим вызывающим поведением, и к XVIII столетию понятие «либертен» окончательно утратило свой идеологический компонент. По словам современников, в провинции либертенами становились на основании темперамента, а в Париже — из принципа.

Граф де Сад с головой окунулся в придворную жизнь. Живой ум и глубокие познания, способность облекать философские рассуждения в легкую, порой фривольную форму делали его приятным собеседником и желанным гостем во многих знатных домах. Он завел ряд литературных знакомств, поддерживал дружеские отношения с Кребийоном-сыном и сочинителем антивольтеровских эпиграмм Алексисом Пироном. Писатель Бакюляр д'Арно, которому де Сад помог вступить в переписку с Фридрихом II, а потом благополучно отбыть к прусскому двору, писал Жану Батисту: «Дорогой граф, я всегда буду помнить, что в Париже меня ожидает друг, прекрасная душа коего не имеет себе равных, любезный философ, чьи суждения всегда оказываются верными, одним словом, человек, заслуживающий всяческого уважения, любви и почтения». Как это было принято среди знати, граф увлекался литературой и много писал для собственного удовольствия — сочинял комедии, трагедии, поэмы, повести и трактаты. Разнообразие жанров, в которых пробовал свое перо Жан Батист, свидетельствовало о его недюжинном писательском таланте. Впоследствии Донасьен не только собрал и привел в порядок отцовские рукописи, но и, судя по сделанным в них пометам, неоднократно перечитывал их и даже вносил свою корректуру. А с записной книжкой графа, содержавшей размышления о морали и религии, де Сад-младший не расставался даже в тюрьме. Среди литературных корреспондентов Жана Батиста были Монтескье и Вольтер. С Монтескье граф де Сад встречался в Лондоне, где они в один день были приняты в масонскую ложу Рога. С Вольтером у де Сада установились более тесные контакты: он даже бывал у него в гостях. Знаменитый философ поддерживал переписку также с аббатом де Садом и кузеном обоих братьев Жозефом Давидом де Сад д'Эгийер. Вольтер писал де Садам шутливые стихи, стал одним из первых внимательных и заинтересованных читателей трудов аббата де Сада.

Разумеется, придворная жизнь не могла обойтись без женщин. Одним из наиболее громких романов пылкого фа-фа была его связь с сестрой принца Конде, Луизой Анной де Бурбон, именуемой мадемуазель де Шаролэ или просто Мадемуазель. Самая красивая принцесса дома Бурбонов, Мадемуазель обладала живым умом, была прекрасно образована, любознательна и с увлечением отдавалась любовным приключениям, являясь зачастую их инициатором. Она вполне могла служить образцом либертенки, особенно когда надевала на себя рясу монаха-кордельера, брала в руки веревку святого Франциска и позировала в таком виде художнику. Потом она отсылала портреты любовникам, чтобы подогреть их воображение и пыл. В те времена плеть часто применялась для возбуждения желаний, а популярный эротический роман «Тереза-философ» (1748), автором которого считали Жана Батиста Буайе д'Аржанса, прославил веревку святого Франциска в качестве орудия для получения наслаждения. Очаровательная Мадемуазель, выбиравшая себе любовников в самых высших аристократических кругах, не устояла перед обаятельным провансальцем, и вскоре граф де Сад стал завсегдатаем ее загородного особняка под названием Мадрид, подаренного хозяйке Людовиком XV, который, как говорили, также не остался равнодушным к ее чарам. Но вскоре граф-сердцеед положил глаз на герцогиню де ла Тремуй и написал Мадемуазель письмо, в котором недвусмысленно сообщал, что более ее не любит. Оскорбленная красавица, привыкшая сама давать отставку своим поклонникам, ответила весьма язвительно. Несомненно, этот поступок был одним из тех, которые в совокупности стали причиной опалы графа. Но опала наступит позже. Сейчас отметим только, что спустя много лет, когда состарившийся граф оказался в стесненном материальном положении, мадемуазель де Шаролэ пригласила его пожить у нее в замке. По всей видимости, граф был наделен особым даром, благодаря которому его бывшие возлюбленные всегда были готовы прийти к нему на помощь, чего нельзя сказать о его жене. К жене, впрочем, он никогда не питал ни нежных, ни трепетных чувств.