Александр Бенкендорф - Записки Страница 5

г-н Грюнберг пишет о Ермолове: Вел усиленную интригу против своего начальника главнокомандующего армией М.Б. Барклая де Толли, играя на струнах узко толкуемого русского патриотизма, что не мешало ему позже интриговать против Кутузова. Обладал высокими качествами боевого командира, сочетавшимися с жестокостью к мирному населению. Командующий Грузинским (Кавказским) корпусом и главнокомандующий на Кавказе в 1816–1817 гг. Его карательный поход в Чечню, в котором поголовно уничтожалось население, обернулся для России длительной Кавказской войной, а его дальним отголоском можно считать и современные события в этом регионе. Небезынтересно впечатление Пушкина от общения с Ермоловым, оно неоднозначно: "Улыбка неприятная, потому что неестественна" (в первой главе "Путешествия в Арзрум").

Комментарий г-на составителя:

Этот комментарий является совершенно неприемлемым. В данном случае г-н Грюнберг использует те же недобросовестные приемы очернительства, за которые он сам критиковал советских историков, "испортивших" репутацию А.Х. Бенкендорфа. Одна-единственная сомнительная фраза из "Путешествия в Арзрум" не способна перевесить множества положительных и даже восторженных высказываний Пушкина о Ермолове. Формулировка "поголовно уничтожалось население" также является сугубо пропагандистской по своему построению.

Что касается военно-исторических г-на Грюнберга, то они кажутся более чем дилетантскими и, в то же время, весьма агрессивны в отношении "принятой точки зрения"

г-н Грюнберг пишет: Мемуары Бенкендорфа — против любых мифов о России 1812 года. Они свидетельствуют, что все было сурово и сложно, и единство нации в 1812 году и Отечественная война имели иную основу в обществе и народе, нежели о них писали Лев Толстой, а после многочисленные историки-обществоведы разных направлений. Все межнациональные, сословные и иные противоречия, все проявления обывательского малодушия меркли перед единством тех, кто не мыслил себя иначе, как в противостоянии нашествию, его кровавому насилию и лжи.

Комментарий г-на составителя:

Чем же так не угодил Л.Н. Толстой? Разве он не о том же писал? Разве не такого рода размышления он вложил в уста Андрея Болконского перед Бородинской битвой? Или г-н Грюнберг не читал Толстого, или просто по привычке "пнул дохлого тигра".

г-н Грюнберг пишет: Давно устоялось разделение на Отечественную войну 1812 года и Зарубежный поход 1813–1814 годов. По аналогии с Великой Отечественной войной 1941–1945 годов (ее никто не делит надвое или натрое по датам, к которым Красная армия достигала каких-либо территориальных границ), будем называть Отечественной войной все время с начала нашествия в 1812 году по вступление русской и союзных армий в Париж и заключенный там в 1814 году мир. Это был единый военно-политический процесс, завершивший эпоху революционных и наполеоновских войн, начавшихся в 1792 году.

Комментарий г-на составителя:

Сопоставляя две отечественные войны, г-н Грюнберг забывает отметить существенные различия между ними. Заграничный поход совершался в тесном союзе с Пруссией, причем союзники действовали на одном фронте, бок о бок, а сам союз стал возможен в результате поражения Наполеона в предыдущей кампании. Между кампаниями 1812 и 1813 имелась длительная передышка, в течение которой производилось дипломатическое оформление этой новой войны; что, наконец, в ходе 1812 года противник был полностью уничтожен и в 1813 году объединенным силам русских и пруссаков противостояла заново собранная армия Наполеона. Поменялись цели, союзники, театр военных действий, главнокомандующий. Это была, несомненно, новая война и потому термин "Заграничный поход" представляется более чем разумным, — если, конечно, историк не ставит перед собой какой-то идеологической задачи, то есть опускается до публицистики. Кстати, судя по последней фразе ("Это был единый военно-политический процесс, завершивший эпоху революционных и наполеоновских войн, начавшихся в 1792 году") г-н Грюнберг был бы не прочь и суворовский альпийский поход назвать Отечественной войной, да только незачем.

Впрочем, там где ему нужно, автор с удовольствием использует расхожие клише, давно разоблаченные исследователями:

г-н Грюнберг пишет: Русские армии были спасены предусмотрительной осторожностью Барклая и поистине эпическим подвигом 27-й дивизии генерала Д. П. Неверовского, не позволившей многочисленной кавалерии Мюрата прорваться к Смоленску.

Комментарий г-на составителя

"Эпический подвиг" дивизии Неверовского профессиональные военные оценивают достаточно скромно (напр., Ермолов критикует Неверовского за неспособность построить каре, отчего была потеряна часть артиллерии; с другой стороны, Мюрата упрекают за бессмысленные кавалерийские атаки "малыми пакетами", которые легко отбивались даже новобранцами. Все эти обстоятельства, конечно, не умаляют героизма русских солдат, однако подобные акты героизма происходили в той войне повсеместно, упомянутый бой не представляет из себя чего-то исключительного и его воспевание носит в основном пропагандистский характер. Подобная велеречивость становится ясной в свете попытки автора "вклеить" в ряд "эпических" авангардных боев локальную стычку под Звенигородом, считая себя первооткрывателем истинного значения этого (весьма, впрочем, славного) эпизода войны 1812 года.

г-н Грюнберг пишет: Автор задачей марша Богарне считает только "отрезать русский арьергард" (с. 30). Конечно, общая цель работы не военно-историческая, но коли подобная проблематика присутствует, использовать сколь возможно более полно корпус источников необходимо, тем более, если в числе консультантов Звенигородского музея автор называет такого авторитетного историка 1812 года, как А. Васильев. Не использована возможность должным образом осветить столь значительное историческое событие в контексте истории Саввинского Сторожевского монастыря и в фундаментальном издании Звенигородского музея под редакцией В. А. Кондрашиной. (Саввино-Сторожевский монастырь. М., 1998).

Сказывается и довольно долгая традиция "не пускать" в русскую историю чужаков, "немцев", каковые все поголовно считаются для России зловредными.

Комментарий г-на составителя

На взгляд г-на составителя, тут сказывается традиция здраво смотреть на вещи и не отыскивать "эпические события" в каждом буквально боестолкновении, множество которых в совокупности составили победу русского оружия. Всякий солдат совершает подвиг, подвергая свою жизнь опасности ради спасения отечества и этот подвиг не нуждается в искусственных преувеличениях, он велик сам по себе.