Борис Духон - Братья Старостины Страница 5

Как видим, датой рождения прямо названо 8 августа. Соответственно, по новому стилю день рождения Александра Петровича приходится на 21 августа.

С третьим ребенком в семье никаких недомолвок и ошибок не связано. В Центральном историческом архиве города Москвы создателю генеалогического древа выдали справку: «В фонде церкви „Замоскворецкого сорока г. Москвы“ в метрической книге церкви Иоанна Предтеческой под Бором г. Москва за 1905 год сохранилась актовая запись за № 70 о рождении 14 марта 1905 года Клавдии. Крещение состоялось 15 марта 1905 года». Стало быть, по новому стилю девочка появилась на свет 27 марта.

Процитируем еще один абзац: «Родителями Клавдии являлись крестьяне деревни Островов Порховского уезда Полянской волости Псковской губернии проживавший „в доме Трусовой“ Петр Иванов Старостин и законная его жена Александра Степанова; оба православного вероисповедания». Можно закрыть глаза на некоторые географические неточности, ибо куда интереснее ссылка на то, где проживала семья. Получается, что на тот момент Старостины еще не вселились в свой домик, о котором речь пойдет ниже.

В современных источниках числа рождения и смерти Андрея Петровича Старостина почему-то поменялись местами. Вероятно, составителей всяких энциклопедий (в том числе и клубной спартаковской и Википедии) подвела близость дат — 22 и 24 октября. Поскольку свидетельство о крещении пока отыскать не удалось, утверждать это можно со слов дочери, Натальи Андреевны. Прибавление в семье егеря наступило в 1906-м — 11 октября по старому стилю или 24 октября по новому.

В своих книгах Андрей Петрович неоднократно указывал, что его крестным отцом был глава мануфактурной фирмы «Братья Грибовы» Алексей Грибов. Впрочем, последний не слишком-то бережно отнесся к своему крестнику и, прибыв на обряд в пьяном виде, чуть было не уронил младенца у купели.

В книге «Спартак Москва. Официальная история» неправильно приводится и число рождения Петра Петровича. По новому стилю оно приходится на 29 августа. Это легко вычисляется по архивным данным, то есть записи № 35 от 17 августа (по старому стилю) 1909 года: «Псковской губернии Порховского уезда Заполянской волости деревни Острова у крестьянина Петра Иоаннова Старостина и законной жены его Александры Стефановой, оба православного исповедания, 16 августа 1909 г. родился сын Петр. Восприемниками при крещении были: той же губернии и уезда и волости и деревни крестьянский сын Николай Петров Старостин и деревни Погоста крестьянская девица Агрипина Стефанова Сахарова».

Отметим, что крестным отцом Петра стал его старший брат, которому в то время было всего семь лет. В православии это допускалось. Сестра Клавдия, например, в девять лет оказалась крестной матерью своей родственницы по линии Сахаровых.

Что касается Веры, то она, как и старшая сестра, по рождению — москвичка. В фонде Московской духовной консистории в метрической книге московской Георгиевской церкви, что в Грузинах, за 1914 год сохранилась актовая запись № 360 о рождении 31 октября (по старому стилю) Веры. Крещение состоялось 5 ноября 1914 года. Восприемниками при крещении были: крестьяне деревни Острова Иоанн Дмитриев Старостин и жена крестьянина Агафия Никифорова Старостина. Стало быть, по новому стилю шестой ребенок Петра Ивановича и Александры Степановны появился на свет 13 ноября. А крестными Веры стали ее двоюродный брат Иван и тетя Гаша, которые тоже проживали в домике на Пресненском Камер-Коллежском Валу.

Николай, Александр и Вера вышли похожими на мать; Клавдия, Андрей и Петр — на отца. И по цвету волос они тоже различались: первые трое — русо-рыжеватые, трое других — брюнеты.

Магия Погоста и Пресненского Вала

Дом располагался по адресу: Пресненский Вал, 46. Построен он был благодаря тому, что Московское общество охоты предоставило двум егерям ссуду на строительство. Елена Николаевна Старостина описывала этот домик, в котором еще успела побывать до того, как его снесли:

«Он был поделен на две равные половины, хотя в одной семье было шестеро детей, а в другой — один-единственный ребенок. Вход через сени вел в общую кухню, которая переходила в продолговатую общую переднюю, из нее вели двери: налево — к Петру Ивановичу, направо — к Дмитрию Ивановичу. Дальше располагалась общая столовая, так что родственники практически всё время находились вместе. Поскольку у папы братьев и сестер было много, двое обычно спали в передней, потому что в детской все не умещались».

Что характерно, дома имелся телефон, и это свидетельствовало об определенном статусе его хозяев. Конечно, аппарат был установлен не столько для нужд егерей, сколько для удобства членов общества охоты, которые могли оперативно связываться со Старостиными и высказывать им свои пожелания.

Был еще и двор, засаженный тополями, с чуланом и флигелем, где размещались собаки, которых владельцы частенько оставляли на зиму у окладчиков. К псарне прилагалась площадка для выгула животных, которая, впрочем, со временем преобразовалась в спортивную. По воспоминаниям Андрея Петровича, снаружи у калитки стояли столбики, не дававшие ломовым извозчикам подъехать к ней вплотную и перекрыть вход во двор. Николаю Петровичу запомнилось, что шесть окон выходили на улицу, на частично замощенную мостовую, а Петр Петрович добавил про забор с мусорным ящиком, находившимся на противоположной стороне. «Очная ставка» братьев с местом, где прошло их детство, состоялась во время съемок телепередачи в середине восьмидесятых, когда Александр Петрович уже ушел из жизни.

Материальное положение семьи было достаточно устойчивым, но зависело от многих факторов. Во-первых, жалованье Старостины получали от Московского общества охоты довольно скромное. Во-вторых, на них висела выплата ссуды за домик. В-третьих, организация любой охоты несла накладные расходы: например, для приваживания волков надо было купить прирезанную лошадь и положить в определенном месте. Удалось добыть зверя — расходы оправдались. Но ведь и охотники попадались разные, и от щедрот своих егерям они тоже платили по-разному.

Поэтому когда Московское общество охоты объявило, что в зимний сезон должен быть взят двухтысячный за его историю волк, Петр и Дмитрий Ивановичи воодушевились. Среди любивших пострелять из ружья аристократов находились те, кто обещал, если юбилейный трофей достанется им, заплатить егерю-помощнику десять тысяч рублей! И отец героев нашего повествования едва ли не впервые в жизни решил, перефразируя пословицу, поделить шкуру неубитого волка. Он купил для жены дорогой и модный сак, рассчитывая отбить его премией за удачную охоту. Но человек предполагает, а Бог располагает: удачливым стрелком оказался отнюдь не тот, на кого рассчитывал Старостин. И скромный гонорар в полсотни рублей никак не мог оправдать покупку, которой Александра Степановна была уже и не рада.