Валентин Рунов - Легендарный Корнилов. «Не человек, а стихия» Страница 5

В Зимнем дворце давались периодически балы в тесном кругу высшей родовой и служебной знати, на которые также приглашали и слушателей Николаевской академии Генерального штаба. Особенно это практиковалось при проведении первого бала, который означал открытие бального сезона. Накануне бала Гофмаршальская служба императора рассылала приглашения для офицеров петербургского гарнизона и в военные академии. В частности, Академия Генерального штаба получала порядка 20–25 приглашений.

Лавр Георгиевич в числе других стал гостем такого бала. Всего на нем было около полторы тысячи гостей. В начале бала придворные чины, быстро скользя по паркету, привычными жестами очистили в середине грандиозного зала обширный круг, раздвинулись портьеры, и из соседней гостиной под звуки полонеза вышли попарно государь, государыня и члены царской семьи, обходя живую стену круга и приветливо кивая гостям. Затем государь с государыней уселись в соседней открытой гостиной, наблюдая за танцами и беседуя с приглашенными в гостиную лицами. Танцы шли внутри круга. При этом, по придворному этикету, все остальные гости стояли, так как стулья в зале отсутствовали.

Корнилов и несколько его товарищей из провинциальных офицеров, впервые оказавшиеся в Зимнем дворце, в смятении держались вместе. На них обстановка бала производила впечатление своей невиданной феерией, грандиозностью и импозантностью залы, блеском мундиров военных и гражданских чинов, роскошью дамских костюмов.

Офицеров не особенно интересовали танцы. Пододвинувшись к гостиной, они с нескрываемым любопытством наблюдали за тем, что там происходит. А в промежутке между своими наблюдениями они отдавали посильную дань царскому шампанскому, переходя от одного «прохладительного буфета» к другому.

После окончания танцев все приглашенные поднялись на верхний этаж, где в ряде зал был сервирован ужин. За царским столом и в соседней зале рассаживались по особому списку, за всеми прочими – свободно, без чинов. Ужин был сытный, но без излишеств. Спиртное также пили мало, всего несколько традиционных тостов за отечество, во славу русского оружия и за членов царственного дома Романовых.

Перед окончанием ужина, во время кофе, государь, также по традиции, ходил по проходам, специально оставленным в зале. При этом он останавливался перед некоторыми столиками и беседовал с кем-либо из присутствующих.

Корнилова удивила доступность Зимнего дворца. При входе во дворец охрана пропустила офицеров, даже не проверив их удостоверений личности. Еще более доступен бывал Зимний дворец ежегодно 26 ноября, в день праздника святого Георгия и основания Николаевской академии Генерального штаба. Тогда приглашались на молебен и к царскому завтраку все находившиеся в Петербурге кавалеры ордена, а также большая группа преподавателей и слушателей академии. Во дворце проводили «Высочайший выход».

Корнилов несколько раз бывал на этих «выходах». Среди рядов офицеров из внутренних покоев в дворцовую церковь проходила процессия из ветеранов Крымской, русско-турецкой войн, кавказских и туркестанских походов – живая история России в лиц ах. В конце процессии шел государь и обе государыни.

На эти «высочайшие выходы» имели доступ офицеры Николаевской и других военных академий. И не было случая, чтобы во время церемоний произошли какие-либо непредвиденные обстоятельства, несмотря на то что в то время различными революционерами была буквально наполнена Россия.

Во время учебы Лавра Георгиевича в академии ее слушатели, так же как и офицеры армии, интереса к политике не проявляли. Так, А. И. Деникин, также учившийся в то время, в своих мемуарах писал: «Мне никогда не приходилось слышать о существовании в Академии политических кружков или об участии слушателей ее в конспиративных организациях. Задолго до нашего выпуска… тогдашний начальник Академии генерал Драгомиров, беседуя по этому поводу с академистами, сказал им:

– Я с вами говорю, как с людьми, обязанными иметь свои собственные убеждения. Вы можете поступать в какие угодно политические партии. Но прежде чем поступить, снимите мундир. Нельзя одновременно служить своему царю и его врагам. Этой традиции, без сомнения, придерживались и позднейшие поколения академистов».

Одновременно с Л. Г. Корниловым в Николаевской академии Генерального штаба учились такие в последующем известные люди, как М. Д. Бонч-Бруевич, названный уже выше А. И. Деникин, годом старше его были А. С. Лукомский и И. Г. Эрдели, годом младше – А. Е. Снесарев.

Лавр Георгиевич умел извлекать уроки из печального опыта других и неустанно готовился по всем предметам обучения. По выпуску из академии Корнилов опять первый: малая серебряная медаль, чин капитана досрочно, фамилия – на почетной мраморной доске академии. «Скромный и застенчивый армейский артиллерийский офицер, худощавый, небольшого роста, с монгольским лицом, был мало заметен в академии и только во время экзаменов сразу выделился блестящими успехами по всем наукам», – вспоминал однокашник Корнилова по академии генерал русской армии Африкан Петрович Богаевский.

Во время учебы в академии изменилась и личная жизнь Лавра Георгиевича. Несмотря на замкнутость характера и известную отчужденность от петербургского общества, на одном из званых вечеров он познакомился с дочерью титулярного советника В. Марковина, 22-летней Таисией, и вскоре женился. «Жена его, хорошенькая маленькая женщина, – вспоминала А. Г. Корнилова, – была из большой семьи и очень скучала в Петербурге. Все свои свободные минуты брат посвящал жене и временами занимался с ней французским языком. Оба мечтали иметь большую семью. Средства их были очень ограничены. 20-го делали подсчет и, если оставались лишки, шли покупать халву – любимое лакомство Таи, и позволяли себе пойти в театр».

В 1898 году должен был состояться очередной выпуск из Николаевской академии Генерального штаба. По результатам выпускных экзаменов 28 апреля на собрании профессоров и преподавателей Академии, высших чинов Военного министерства и Генерального штаба были рассмотрены результаты занятий офицеров, окончивших дополнительный курс. Заседание определило представить на утверждение императора награждение наиболее отличившихся, в том числе и штабс-капитана Туркестанской артиллерийской бригады Л. Г. Корнилова, завершившего курс академии лучшим, с малой серебряной медалью и занесением его имени на мраморную доску в конференц-зале.

Накануне, на основании существовавшего в то время закона, были составлены и опубликованы списки окончивших курс по старшинству баллов. Окончательным считался средний балл, который определялся по двум показателям: за теоретический двухлетний курс и за три диссертации. На основании выведенного среднего балла около 50 офицеров, среди которых был и капитан Л. Г. Корнилов, причислялись к корпусу Генерального штаба. Остальным, также около 50 человек, предстояло вернуться в свои части.