Григорий Ревзин - Риэго Страница 5

Когда к концу XVIII века испанские экономисты стали прикидывать число и состав населения Испании, они получили не очень точные, может быть, но красноречивые цифры. Население страны возросло до 10,5 миллиона душ. Стало быть, за три четверти века оно почти удвоилось.

В Испании насчитывалось 400 тысяч дворян, 300 тысяч священников и монахов, да еще до одного миллиона людей без постоянных занятий в без средств к существованию — голытьбы, лишенной жизненных корней. В этой огромной армии деклассированного люда, вербовавшейся главным образом из крестьян, которым опостылел их неблагодарный труд, немало было и разоренных горожан.

По дорогам толпами бродили нищие, при удобном случае сменявшие суму на кистень. Горы кишели контрабандистами, а города полны были людей подозрительных профессий: чесальщиков мулов, барышников, гадалок, канатных плясунов, нищенствовавших на папертях лжекалек и просто воров.

У всех этих испанцев, выброшенных за борт жизни, припасена была про черный день монастырская похлебка Это скромное подаяние обратилось в руках церковников в политическое оружие, которое дало им впоследствии немало побед.

На рубеже XVIII и XIX веков, в течение многих десятилетий судьбами страны управляли бездарный и жалкий Карл IV, а затем сын его, Фердинанд VII — презреннейший из самодержцев Европы. Их царствование — страшные годы Испании, отмеченные безмерным падением ее правящего класса. Вместе с тем это пора великих порывов и немеркнущей славы народа.

Герой этой книги Рафаэль дель Риэго жил и боролся в то грозное время Он рос в атмосфере нарождающейся первой испанской революции, а затем пережил величайшую катастрофу своей родины — наполеоновское нашествие.

В этой книге личная судьба Риэго сначала тонет в бурном потоке жизни испанского народа. Затем он все чаще появляется на поверхности описываемых событий, чтобы со второй испанской революцией заполнить собою все повествование.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ЦАРСТВО МРАКА

Монарх то строг, то слаб, а иногда

И строг и слаб; бездельем знать горда;

Унижены дворянские сыны,

А пахари вконец разорены.

Народ бежит с заброшенных полей,

Изломаны кормила кораблей,

Пришли в расстройство стойкие войска,

Померкла сталь толедского клинка.

I

ВЕНЦЕНОСЦЫ

Заносчивая, тщеславная девчонка — такова Мария-Луиза, дочь герцога Филиппа, владетеля мелкого итальянского княжества, затерянного среди Апеннин.

Мария-Луиза некрасива. В остром личике подростка привлекают внимание злые, беспокойно бегающие глазки, всегда чего-то ищущие.

Юной герцогине прожужжали уши об ожидающем ее славном будущем: ей суждено восседать на троне рядом с великим государем. Что. из того, что Мария-Луиза не красавица? Она ведь внучка Людовика XV и племянница испанского короля Карла III. Скоро, говорили ей, в Пармское герцогство прибудут послы от знатных и блистательных дворов — сватать ее за инфанта кастильского, а то, может быть, и за французского дофина

В один из дней 1765 года герцог Пармский и посол Карла III подписали контракт о бракосочетании тринадцатилетней Марии-Луизы с наследником испанского трона, восемнадцатилетним инфантом Карлом.

Будущая королева стрелою вылетела из большого, празднично убранного зала отцовского замка, где только что, преклонив колено, поцеловал ей руку испанский посол. В коридоре она наткнулась на брата:

— Послушай, Фернандо! Ты должен научиться встречать меня с почтением. Я скоро стану испанской королевой! А ты… ты весь свой век будешь не чем иным, как ничтожным пармским герцогом!

На западном рубеже испанской провинции Эстремадура лежит городок Бадахос. Он раскинулся по склонам живописного холма, увенчанного замком — свидетелем многочисленных осад, изранивших его толстые стены. Рядом — собор, огромный и такой же крепкий. Собор и замок, как две серые наседки, подобрали под себя маленькие домишки города.

В Бадахосе родился в 1764 году дон Мануэль Годой — многолетний диктатор Испании и злой ее гений.

Отец Мануэля, дон Хосе Годой, был бедным, разорившимся дворянином, полковником в отставке. Ворчливый вояка считал, что мальчишку до самого поступления его в войско надо почаще стегать: это поможет ему стать выносливым солдатом.

Мануэль научился в приходской школе молитвам, грамоте, счету. Старый Годой полагал ненужным отягчать голову сына дальнейшим учением. Он сам посвятил его в необходимое дворянину искусство ездить верхом и владеть шпагой. В бадахосском обществе юный гидальго усвоил изысканные манеры и умение играть на гитаре.

Когда Мануэлю исполнилось семнадцать лет, дон Хосе снарядил его в Мадрид. Влиятельные столичные друзья добились для молодого Годоя места во фламандской гвардии. Эта гвардейская часть несла службу при дворце и вербовалась, подобно французским мушкетерам, из сыновей обедневших дворян.

Мануэль на редкость красив. На смуглом сарацинском лице с сизоватым румянцем поражают синие глаза. В глубине их то вспыхивают, то потухают зеленые кошачьи огоньки. На крутой лоб ниспадают шелковистые белокурые пряди. Непринужденная грация движений, певучий грудной голос…

Это неспокойная, раздражающая, как говорили в старину, «погибельная» красота.

Карл III умер в 1788 году.

Уже на другой день Мария-Луиза пригласила министров к себе и от каждого из них потребовала подробного доклада. Всем стало ясно, что страной будет управлять не Карл IV, а его супруга.

Поначалу Мария-Луиза обо всем советовалась с первым министром графом Флоридабланкой, следовала его указаниям. Идя навстречу настояниям своей новой повелительницы, граф утвердил назначение фаворита Марии-Луизы гвардейца Мануэля Годоя капитаном гвардии.

Карлу IV теперь сорок лет. Это высокий, дородный мужчина, силач, любитель охоты и лошадей.

Жизнь короля размеренна и безмятежна. Он поднимается с постели в пять часов утра, слушает в своей спальне мессу. После завтрака Карл направляется в устроенные для него мастерские, сбрасывает кафтан и, засучив рукава, в течение часа-другого с большим увлечением строгает, точит. Затем его ждет другое, более важное дело. Он идет в конюшни, подолгу ласкает своих лошадей, расспрашивает служителей, как его любимцы провели ночь. Невнимание к ним наказуется строго — не раз на головы нерадивых конюхов обрушивается свинцовый королевский кулак.