Владимир Лесин - Генерал Ермолов Страница 5

Екатерина II — капитану Ермолову,

23 сентября 1796 года:

«Отличное ваше усердие к службе и храбрые подвиги, совершённые вами при осаде Дербента, где вы, командуя батареею, действовали с успехом к большому вреду неприятеля, делают вас достойным ордена нашего Святого Равноапостольного Князя Владимира на основании статутов оного. Мы вас кавалером сего ордена четвертой степени… всемилостивейше пожаловав и знаки оного… через нашего генерала графа Зубова к вам доставив, остаёмся уверены, что вы, получа такое одобрение, постараетесь… и в будущем удостоиться монаршего нашего благоволения…»{23}

Странно? Пожалуй. И осады практически не было, не говоря уже о штурме, а награду получил. Впрочем, не он только. Генерал-майор Платов, например, прибыл в Дербент лишь через три дня после капитуляции крепости, но удостоился золотой сабли, украшенной бриллиантами. А капитану Ермолову довелось по крайней мере несколько раз пальнуть в сторону древней цитадели.

Через две недели войска оставили Дербент и тремя колоннами двинулись на юг вдоль западного побережья Каспия. По пути приняли ключи от города Кубы, где находилась летняя резиденция хана, дом его матери, жен и наложниц. На отдых расположились у развалин Ширванской крепости, неизвестно когда покинутой жителями.

13 июня на обеде у Платова бакинский хан поднес Зубову ключи от своей столицы. Торжества по случаю этой бескровной победы продолжались сутки{24}.

По-видимому, победители потеряли бдительность. Пока они устраивали дружеские обеды, из лагеря у развалин Ширванской крепости бежал дербентский хан Ших-Али. Вслед за ним пустились мать, жены, наложницы, жители горных аулов. Алексей Петрович несколько дней гонялся за ними, что особо отмечено в его формулярном списке: «участвовал в усмирении горских народов». Впрочем, не очень успешно: русские всякий раз опаздывали на сутки и более. А время шло{25}.

24 декабря в армию пришло известие о смерти Екатерины II. Трон занял Павел I. Он приказал Зубову возвращаться в Россию. Валерьян Александрович послал в столицу прошение об отставке, а генералам посоветовал решать самим, как поступить. Просьба главнокомандующего была удовлетворена: он был уволен «без жалованья», о чем получил уведомление.

Влиятельные родственники успели вызвать Алексея Ермолова из похода еще до того, как на многих его командиров обрушились репрессии. Во всяком случае, 19 января 1797 года он получил подорожную и ордер за подписью Валерьяна Зубова с предписанием следовать в Россию{26}. Войска же свернули лагерь на берегу Куры. Двинулись в путь лишь через месяц и вышли на границу империи в начале июня, где многие из генералов и полковников узнали, что уже давно исключены из службы… Павел I не любил не только фаворитов матери, но и то, что она делала. А она воевала…

УЗНИК АЛЕКСЕЕВСКОГО РАВЕЛИНА

Вскоре после возвращения в Россию капитан Ермолов, еще 11 января 1797 года произведенный в чин майора, получил назначение в батальон генерал-лейтенанта Александра Христофоровича Эйлера, расквартированный в городе Несвиже. Ему была вверена артиллерийская рота. Алексей Петрович выехал из Петербурга, добрался до Смолевичей, что в сорока верстах от Смоленска, и, кажется, надолго задержался у брата Александра Михайловича Каховского, человека, по определению Дениса Васильевича Давыдова, «замечательного по своему уму и познаниям»{27}.

В Смолевичах были богатая библиотека и физический кабинет. Александр Михайлович устраивал в имении веселые праздники. После штурма Праги Алексей Петрович прислал брату в подарок шесть небольших трофейных пушек и немного пороху, «коими пользовался хозяин для делания фейерверков»{28}.

Независимое положение Каховского, любовь и уважение, коими он пользовался, вызвали интерес властей к нему, его родным и знакомым. Все «были схвачены и посажены в различные крепости» за то, «что будто бы они умышляли против правительства», как писал позднее поэт-партизан Давыдов{29}.

Не будто бы, а действительно «умышляли». Но против кого? Об этом позднее. А пока…

А.П. Ермолов — A.M. Каховскому,

13 мая 1797 года:

«Любезный брат Александр! Я из Смоленска за двое суток и несколько часов приехал в Несвиж. Излишне будет описывать вам, как здесь скучно, Несвиж для этого довольно вам знаком.

Я около Минска нашел половину нашего батальона, отправленного в Смоленск, что и тешило меня надеждой на скорое возвращение к приятной и покойной жизни; но я ошибся чрезвычайно; артиллерия вся возвращена была в Несвиж нашим шефом или, лучше сказать, Прусскою лошадью (на которую Государь надел в проезд орден Анны 2-го класса). Нужно быть дураком, чтобы быть счастливым; кажется, мы здесь весьма долго пробудем, ибо не достает большого числа лошадей и артиллерию надо будет всю починить.

Я командую здесь шефскою ротою, думаю, с ним недолго будем ходить, я ему ни во что вмешиваться не даю, иначе с ним невозможно.

Государь приказал батальону быть здесь впредь до повеления, а мне кажется, что навсегда. Мы беспрестанно здесь учимся, но до сих пор ничего в голову вбить не могли, словом, каков шеф, таков и батальон; обоими похвастать можно, следовательно, и служить лестно. Сделайте одолжение, сообщите, что у вас происходило во время приезда Государя, уведомите, много ли было счастливых. У нас он был доволен, но жалован только один наш скот. Прощайте.

Алексей Ермолов.

13 мая [1797 года].

Проклятый Несвиж, резиденция дураков»{30}.

От этого увлечения классификацией военных и гражданских чиновников (на «прусских лошадей-орденоносцев», «скотов-орденоносцев», «скотов-начальников») Ермолов не избавится и в зрелые годы, и оно серьёзно отразится на его жизни и службе.

Не все в «резиденции дураков» были дураками. Друзьями и приятелями Алексея Петровича там стали князья Голицыны: доблестный Дмитрий Владимирович и умный Борис Владимирович, их двоюродный брат Егор Алексеевич, подпоручик Низовского полка Ксаверий Францевич Аюбецкий, впоследствии министр финансов Царства Польского, «известный по своим высоким способностям и обширным познаниям». Несколько старше других был офицер Дмитрий Ильич Пышницкий, дослужившийся впоследствии до командира дивизии{31}.

Как ни скучно было в Несвиже, Ермолов жил и служил, отдаваясь делу до конца. 1 февраля 1798 года он был пожалован чином подполковника. Казалось, фортуна повернулась к нему лицом и не думает отворачиваться. А тучи над головой Алексея Петровича между тем сгущались…