Игорь Литовченко - Зажигая звезду. История «Киевстар» от первого лица Страница 5

В комиссию вошли директор, завуч, классный руководитель и учительница физики. И я, как был - в джинсах и футболке. Мне предложили тянуть билет. Я вытащил первый! Повезло - первые билеты всегда были самые легкие, о них все мечтали. Я мог ответить на вопросы с закрытыми глазами. Но «физичка» сказала: «Уважаемые члены комиссии, наш выпускник собирается поступать в мединститут, там физика профильный экзамен. Мы не должны упасть лицом в грязь, поэтому задачу, которая прилагается к этому билету, я меняю на другую».

А я смотрю на нее и не понимаю, что происходит. Вопросы в билете я знаю прекрасно, но задача выходит за рамки школьной программы. Начинаю выводить формулу - у меня не получается. Вторая, третья попытка… К моменту, когда нужно идти отвечать, я успеваю вывести правильную формулу, но не успеваю подставить значение. А «физичка» замечает: «Видите, я говорила, что мы не до конца его выучили. Ставлю четыре».

И директор, и завуч уже поняли, что она меня просто «валит». Но кто в Советском Союзе хотел иметь врагом жену полковника КГБ? Ей не решились возразить.

Тогда я наконец все понял. Вышел из класса, сел на ступеньки и задумался, что же делать дальше. Тот экзамен, ни много ни мало, изменил мою жизнь. Готовясь к медицинскому, я учил только физику. Поэтому не был готов к другим экзаменам, да и времени на подготовку уже не было. Тогда ко мне и явилась первый раз судьба, принявшая облик друга детства - Димы Табачника. - А чего ты мучаешься, - спросил он, - в университете есть очень хороший факультет, готовят будущих партийных работников. Ты же занимался общественной работой? Закончишь - пойдешь по партийной линии.

Я посидел, подумал, согласился. Пошел к родителям, объявил им свое решение. Мать была в негодовании и долго не могла простить Табачнику, что «сбил меня с пути». Она хотела, чтобы я все-таки пробовал сдавать экзамены в медицинский. А я опасался потерять год времени, если вдруг не поступлю.

В итоге я пошел на специальность «История КПСС» истфака, где уже два года учился Табачник. Там, конечно, тоже все было не просто. Сначала я отправился в райком комсомола за рекомендацией, райком комсомола обратился в райком партии. И только после того, как райком партии дал рекомендацию - документы на факультете приняли. Активная общественная работа в школе сыграла свою решающую роль. Иначе попасть туда было невозможно. Тогда секретари райкомов были все равно что небожители.

Но учиться оказалось легко. Многим, кстати, именно это образование, пребывание в «правильной среде», помогло позже начать свое дело. В одной из книг Виктор Пелевин так описал подобных людей: «Банкир знал их еще по тем временам, когда бизнес назывался комсомолом». Это была именно та «каста».

Но я оказался не из их числа - не знаю, к сожалению или к счастью. Я едва успел окончить первый курс, как случилась горбачевская Перестройка. Все встало с ног на голову, привилегии партийных работников начали таять. А меня забрали в армию. Был один такой год, первый и последний, когда после первого курса в обязательном порядке всех призывали. И когда в 1986-м я вернулся на учебу, страна еще больше изменилась.

Началась уже совсем другая жизнь.

24 августа 1991 года Верховная Рада тогда еще Украинской Советской Социалистической Республики приняла Акт провозглашения независимости Украины. На Всеукраинском референдуме 1 декабря 1991 года это решение поддержало 90,32 % украинцев.

В этот же день прошли первые президентские выборы, на которых, вопреки ожиданиям либерально настроенной общественности, победил представитель старой формации, глава Верховной Рады УССР, экс-секретарь ЦК КПУ Леонид Кравчук. Победа Леонида Кравчука, выходца из партийной номенклатуры, стала значительным откатом назад - вместо «шоковых», но эффективных и быстрых реформ (по типу реформ Лешека Бальцеровича в Польше), Украина получила длительную социально-экономическую стагнацию, затяжной экономический кризис, разгул преступности. Период первой половины 90-х годов ХХ века впоследствии обретет название «лихих девяностых».

Глава 2

ИЗ АРМИИ В ПЕРЕСТРОЙКУ

Глава об армии, енотах и других аспектах прохождения воинской службы в позднем СССР; как и том, почему иногда полезно учить биографии вождей революции.

Фото 14. В 1984-м из университета я был призван в армию

Армию я вспоминаю довольно часто. В ней хватало всего - и традиционного казенного идиотизма, и незаметного ежедневного подвига.

Не хочу рассуждать о том, нужна обязательная воинская повинность или нет, но то, что испытание армией закаляет человека - правда. Во всяком случае, некоторые качества характера, воспитанные воинской службой, мне потом очень пригодились в бизнесе.

Я попал в армию в 1984-м. Это был единственный год, когда студентов после первого курса призывали наравне со всеми остальными. Нововведение не прижилось - ни до этого, ни после, при наличии военной кафедры в университете, студенты не проходили «срочную». А мне просто «повезло». Хотя со специальности «История КПСС» я попал в пограничные войска, которые считались элитными. У них даже аббревиатура в то время была ПВ КГБ ССР. Меня определили в Одесский пограничный округ.

Не знаю, как сейчас, но тогда на этом участке границы были такие заставы, на которых хоть триллеры снимай. Остров вдалеке от суши. Воду, газеты и еду доставляли вертолетом. Если погода плохая - вертолеты не прилетали. И делать на этом острове было совершенно нечего. Поэтому командование развлекало себя нарядами.

Вот, например, наряд типа «секрет». Это значит, что нужно замаскироваться недалеко от контрольно-следовой полосы так, чтобы тебя никто не видел, но ты при этом видел все. Время нахождения в наряде (а зачастую он тянулся по много часов) не предполагало отвлечения на физиологические потребности. Имелся еще один нюанс - на острове количество диких зверей, а особенно кабанов, просто зашкаливало. Сейчас, наверное, разве что в чернобыльской зоне отчуждения живность чувствует себя настолько вольготно.

И вот ночь, наряд, ты и стадо кабанов. А из вооружения только штык-нож. Автоматы и патроны нам выдавали в другой вид наряда и носить магазины пристегнутыми запрещалось, так как мы охраняли границу с социалистической страной Румынией. А тем более запрещалось стрелять. Любой инцидент с выстрелами грозил осложнениями.