Владимир Губарев - Утро космоса. Королев и Гагарин Страница 5

В 1934 году Сергей Павлович Королев дарит Циол­ковскому свою книгу «Ракетный полет в стратосфере».

«Книжка разумная, содержательная, полезная», – отзывается Циолковский.

Есть предположение (точно установить так и не уда­лось!), что Сергей Павлович приезжал в Калугу. Во­истину – историческая встреча. Теоретик космонавтики и Главный конструктор.

В одной из книг автор воспроизводит рассказ Сергея Павловича о встрече: «Запомнились удивительно ясные глаза, крупные морщины. Говорил Циолковский энер­гично, обстоятельно. Минут за тридцать он изложил нам существо своих взглядов. Не ручаюсь за буквальную точность сказанного, но запомнилась мне одна фраза. Когда я с присущей молодости горячностью заявил, что отныне моя цель – пробиться к звездам, Циолковский улыбнулся и сказал: «Это очень трудное дело, молодой человек, поверьте мне, старику. Это дело потребует зна­ний, настойчивости, терпения и, быть может, всей жизни…»

Верил ли Циолковский, что то будущее, которое он предсказывал, наступит так скоро?

Безусловно. Ведь к нему по-прежнему приходили письма из ГИРДа: «Работаем не покладая рук; на днях поступило несколько опытных ракет на высоту порядка 1—2 километра для проверки некоторых выкладов и конструкций. Сейчас широко развертываем эксперимен­тальные работы на стендах и на полигоне. Получаем не­плохие результаты, жаль, что Вы живете не в Моск­ве…»

На снимке Циолковский и Тихонравов. Конструктор рассказывает о своей работе. Тот самый Михаил Клавдиевич Тихонравов, который по праву считается одним из пионеров космоса. Его ракеты поднялись ввысь пер­выми в нашей стране, его проекты имеют самое непо­средственное отношение к старту Юрия Гагарина.

Но до этого еще далеко. Первый космонавт плане­ты пока не родился. Алексей Иванович привез свою Анну из Клушина в Гжатск 2 марта. Он поторопился…

Этой весной он понял, чему надо посвятить свою жизнь. Да, есть способный авиаконструктор (его уже так называли) Королев. Неплохо летал на планере – свидетельство тому соревнования в Коктебеле.

Ему уже шел 29-й год. Три года назад он встретился с Ф. А. Цандером. Вместе они создали сначала Москов­скую группу изучения реактивного движения, а затем ГИРД.

Теперь у них уже институт, и с весны 1934 года Сер­гей Павлович Королев —руководитель отдела ракетных летательных аппаратов Реактивного научно-исследова­тельского института (РНИИ).

Но отдел есть, а ракет пока нет…

И возможно ли оправдать те надежды, что влекут тысячи людей к зданию университета, где должна со­стояться лекция о полете на Марс?

Ему предстояло ответить на это.

«Нет», – лучше так ответить, благо даже на автори­тет великого Циолковского можно сослаться. Мол, это удел фантастов и таких писателей, как Алексей Толстой. Пусть творят своих Аэлит…

Сказать «нет» – значит обеспечить спокойную жизнь, ведь в кармане диплом инженера и свидетель­ство об окончании школы летчиков. Обе специальности популярны и необходимы в стране. Летай, конструи­руй – пришло ведь время авиации, и друзья убежда­ют: ей принадлежит будущее.

Он не возражает, но неизбежно добавляет одно сло­во: «ближайшее…» А вторую половину XX века инженер и летчик Сергей Королев видит иной – ракеты начина­ют превосходить авиацию и по скорости, и по высоте полета. Более того, именно они унесут человека за пре­делы Земли…

Стоп! Это уже фантастика… Но он не может сдер­жаться.

31 марта в Ленинграде началась Всесоюзная конфе­ренция по изучению стратосферы. Открывал ее будущий президент Академии наук СССР Сергей Иванович Ва­вилов.

Нет, не о том, как преодолеть этот барьер между Землей и космосом, шел разговор тогда. Стратостаты – вот что владело умами, ведь они первыми ринулись ввысь. На них поднимались отчаянные смельчаки, поги­бали, но на смену приходили другие…

Инженер Сергей Королев выступал на одном из за­ключительных заседаний.

– Мною будет освещен ряд отдельных вопросов в связи с полетом реактивных аппаратов в стратосфере, причем особо подчеркиваем, – начал он, – именно по­летов, а не подъемов, то есть движения по какому-то маршруту для покрытия заданного расстояния…

А потом он говорит о полете человека, причем «…речь может идти об одном, двух или даже трех лю­дях, которые, очевидно, могут составить экипаж одного из первых реактивных кораблей».

Это было время мечтателей. Инженер Королев и не скрывал, что принадлежит к ним. Но уже в те годы на­чали проявляться те качества характера, которые ста­нут чуть ли не главными в нем, когда он станет кон­структором космоса.

Однажды на Байконуре во время подготовки к стар­ту ракеты он заметит инженера, читающего книгу. Сер­гей Павлович посмотрит на обложку, а затем вспылит:

– Немедленно в Москву! Первым же рейсом… И за­явление по собственному желанию!

Он будет гневаться весь день. Даже пожалуется Келдышу:

– Распустились поди, они уже романы читают на стартовой…

Он не представлял, что инженер, конструктор может быть не занят в рабочее время, что он способен думать не о деле.

Он прощал все человеку – не замечал его слабос­тей, не наказывал за ошибку, никогда не унижал, если знал, чувствовал, видел, что тот предан работе. Это бы­ло высшим критерием его оценки человека.

С каждым новым сотрудником обязательно разгова­ривал сам. И когда был уже Главным конструктором, и тогда, в РНИИ.

В его поведении много непонятного, противоречивого, казалось бы, даже нелепого. Окружающие считают его упрямым фантазером, даже безумцем. Хороший инже­нер – разве он не видит, что его рассуждения о полете на Марс (заразился-таки у Цандера!) беспочвенны, не­реальны?!

О каком Марсе идет речь, если первые ракеты под­нимаются на десятки метров и выглядят забавной иг­рушкой для взрослых?!

Он не любит, когда над ним смеются… Он не хочет быть похожим на Цандера, ушедшего в свои мечты и ничего не замечающего вокруг. Фридрих Артурович с утра и до глубокой ночи сидит в лаборатории, даже приходится отдавать приказ: не оставлять его одного, а выпроваживать домой – уже две профсоюзные комис­сии делают ему, Королеву, замечание, что он не сле­дит за рабочим днем своих сотрудников, «эксплуатирует их». Но как их выдворить из подвала, если каждый считает – лишний час сокращает время полета к Мар­су на месяцы (ох, этот Цандер, кого хочешь может увлечь!).

Впрочем, последний случай даже Королева вывел из терпения. Техника исключили из комсомола за неявку на собрания. А он эти вечера провел в подвале, но ска­зать там, в ячейке, об этом не мог – секретная у них была организация. Пришлось выручать парня…

Сергей Павлович, конечно, отчитал техника, даже па­ра крепких выражений вырвалась, но, честно говоря, он был доволен – именно такие люди нужны ему. Иначе ни ракет не будет, ни ракетопланов, ни Марса.