Анатолий Чупринский - Маленькие повести о великих писателях Страница 5

Музыкант на помосте, скосив глаза в сторону двери, увидел, что никто не выходит и заиграл мелодию еще раз. Закончив второй раз играть, он второй раз поклонился. Наступила томительная пауза.

Публика начала смеяться. Сначала раздались отдельные смешки, глухой ропот. Потом смех начал волнами гулять по всему двору.

Вильям стоял в коридоре у стены, как Прометей прикованный. Широко раскинув руки, он будто пытался втиснуться в стену. Ноги его приросли к полу. На лбу выступил холодный пот. Еще мгновение и он просто убежал бы с постоялого двора.

Андервуд, предвидя такой поворот событий, преградил ему путь. Цепко схватив Вильяма за руку, он щелкнул пальцами музыканту. Музыкант понял. Вздохнул и принялся играть в третий раз. Закончив, он уже не стал кланяться. Повернулся и ушел за занавеску.

Андервуд и Уайт подвели за руки Вильяма к занавеске.

Какой-то писклявый голос с галереи пронзительно выкрикнул:

— Ричардсо-он… погрузился в со-он!!!

Публика встретила эту остроту взрывом смеха.

Вильям вздрогнул и попытался освободиться.

Но тут над самым его ухом раздался повелительный окрик:

— Ну! Впере-е-ед!!! — зарычал Андервуд.

На плечо Вильяма опустилась могучая рука Джона и вытолкнула его на помост. Вдобавок кто-то, (наверняка, это был Шеллоу, кто же еще!), дал ему легкого пинка под зад.

Вильям вылетел на самую середину помоста. Двор просто загрохотал от немыслимого восторга…

Вильяму показалось, что он впервые в жизни ступил на сцену. Он не знал, куда повернуться, когда начать. Встав в неестественную позу, он напряженно ждал, когда, наконец, публика успокоится.

Но двор начал бесноваться. Рев голосов и топот ног были способны заглушить рев морского прибоя! Столичная публика всегда прибегала к этому несложному приему, чтобы смущать молодых актеров. А тут как раз подходящий случай! Какой-то молоденький провинциал осмелился выступить еще и в роли автора!

Двор бесновался и орал дурными голосами…

… Но к Вильяму вдруг вернулось присутствие духа. В нем вскипела горячая актерская кровь. Не произнося ни звука, он начал шевелить губами, широко открывать рот, корчить страшные рожи, простирать к зрителям руки, шагать по помосту взад-вперед, делая вид, будто произносит страстный монолог…

Наконец публике наскучило и ей захотелось послушать. Постепенно шум стих. Тут-то и обнаружилось… Вильям просто одурачил всех. Когда зрители это поняли, они опять словно с цепи сорвались. Но на сей раз они неистово аплодировали самому Вильяму Шекспиру!

В воздух полетели головные уборы!

Но самое удивительное случилось минутой позже. Вильям поднял вверх руки, чтоб все-таки произнести монолог. Наступила оглушительная тишина. Не успел он и рта раскрыть, как прогремел гром.

Самый настоящий. С небес!

Какая-то торговка дико вскрикнула. В ответ ей раздался дружный смех подвыпивших подмастерьев. Публика заволновалась. И в ту же секунду на двор обрушился ливень…

Визги, крики, стоны…

Знатная публика из-под навеса второго этажа с удовольствием наблюдала, как по двору метались, спотыкались, падали, кричали, смеялись и ругались мясники, аптекари, клерки из ратуши, матросы, накрашенные девицы…

Школяры с галереи второго этажа, хохоча, начали швырять в публику моченые яблоки… Им в ответ полетели многочисленные комья грязи… И даже чей-то сапог…

Здоровенный нетрезвый детина в куртке с капюшоном взобрался на помост и с яростью грозил кулачищем небу…

А ливень только усиливался и усиливался… Пока не накрыл весь постоялый двор сплошной стеной…

Представление было сорвано. Что об этом думали трое наших друзей, лучше не описывать.

Лондонская квартира Андервуда была обставлена в охотничьем стиле. Лично сам Джон терпеть не мог охоту, и все что с ней связано, но, подчиняясь традициям своего древнего рода, по стенам, между портретами многочисленных предков, повесил рога оленей, чучела птиц.

Тут и там валялись шкуры самых разнообразных зверей.

Ярко пылал камин. Друзья сидели за длинным столом на стульях с высокими испанскими спинками и пили мадеру.

— Наш подопытный заставляет себя ждать. — довольно мрачно констатировал Уайт.

— Подопечный, — улыбнувшись, мягко уточнил Шеллоу.

Андервуд, сидевший во главе стола, промолчал. Сегодняшняя встреча с Вильямом должна была решить многое. Неудача первого спектакля поставила под сомнение весь блистательный проект. Джон был отнюдь не из породы тех людей, которые при первой же неудаче, отказываются от всего замысла. Но даже его одолевали сомнения.

«Быть или не быть?» — напряженно думал Андервуд.

Время шло, Вильям Шекспир все не появлялся…

… Светлая лунная ночь большая редкость в весеннем Лондоне. Легкий, почти прозрачный туман с Темзы, длинные тени от соборов и башен создают нереальную атмосферу. В такие фантастические ночи на пустынных улицах можно услышать и громкое пение, доносящееся из распахнутых окон ближайшего кабачка, и заливистый женский смех со скамейки в соседнем парке, и протяжный вой на луну сторожевых собак, звенящих цепями у портовых складов.

Но горе тому из столичных жителей, кто расслабился, воспринял невероятную красоту ночного города, как некое художественное творение Создателя и напрочь потерял бдительность. Именно в такие прекрасные ночи и случаются в Лондоне самые жуткие кровавые преступления и ограбления.

Впрочем, ни один здравомыслящих, жителей столицы, не выйдет в сумерках на улицу без ножа или шпаги. Даже представительницы слабого и прекрасного пола, если обстоятельства вытолкнут на улицу, спрячут под изящным плащом маленький кинжал.

Самые невероятные встречи происходят в такие ночи…

Вильям шел на свидание с незнакомкой. В антракте спектакля какой-то мальчишка, из тех, что вечно вертятся около театра, сунул ему записку. Всего несколько слов. «Жду вас в трактире „Сокол“ после полуночи. Только посмейте не прийти!». Приписка таила в себе угрозу. Скрытую, но очень определенную. Бумага пахла французскими духами. Ясно, что писала какая-то знатная дама.

Не успел Вильям пройти и двадцати шагов от театра, как почувствовал за собой слежку. Чувство опасности никогда не покидало его, даже во сне. Оно не раз спасало ему жизнь в этом большом и тревожном городе.

Дважды Вильям резко сворачивал в узкие улочки и, затаившись у стены, ждал появления из-за угла преследователя. И дважды звук шагов невидимки затихал где-то совсем рядом. Потом исчезал вовсе.

У дверей трактира его встретил кавалер в плаще со шпагой. Тот самый, что сопровождал даму в полумаске на спектакле. Он кивнул Вильяму и они вошли внутрь.