Анна Печерская - Пути блаженных. Ксения Петербургская. Матронушка-Босоножка. Мария Гатчинская. Любушка Сусанинская Страница 5

– Ты, красавица, тут кофе готовишь, а там на Охте твой муж жену хоронит. Скорей беги туда!

– Как же так? – засомневалась девушка. – У меня и жениха-то нет, не то чтобы мужа…

Но Ксения строго сказала:

– Иди.

В этой семье Ксению почитали Божьей угодницей и потому верили, что сказанное ею следует принимать за пророчество. Без лишних вопросов и возражений отправились женщины туда, куда им было велено, – на Охтинское кладбище. Там их глазам предстала похоронная процессия: хоронили молодую жену доктора, скончавшуюся во время тяжелых родов. Голубевы среди прочих людей отстояли литургию, затем отпевание умершей. Отправились они вслед за гробом и к месту последнего упокоения. Погребение закончилось, и народ стал расходиться восвояси, а над свежей могилой горько и безутешно плакал молодой вдовец. Тут он совсем обессилел и стал терять сознание. Голубевы еле успели подбежать, когда он стал падать без чувств. На руках у женщин он постепенно пришел в себя. Вот с такого печального события началось это знакомство. А спустя год младшая Голубева уже хозяйничала в доме доктора на правах его законной жены. Известно, что супруги эти прожили долгую и счастливую жизнь до глубокой старости. И детям своим они завещали чтить светлую память блаженной Ксении.

Есть и такое свидетельство дара прозорливости блаженной. Как-то раз пришла она к Прасковье Антоновой (которой отписала свой дом) и велела ей поспешить на Смоленское кладбище.

– Сидишь тут, чулочки штопаешь, – сказала ей Ксения, – и не ведаешь, что Бог тебе сына послал. Ступай скорее!

Антонова не стала возражать своей благодетельнице, она ее очень уважала и знала, что попусту Ксения говорить не станет. Потому тут же отправилась на Смоленское кладбище, уверенная, что в самом деле случилось что-то важное. Прасковья так и не дошла до кладбища – путь ей преградила шумная людская толпа. Подойдя к собравшимся поближе, она увидела женщину, лежавшую на мостовой без признаков жизни. От людей Прасковья узнала, что несчастная была беременна и попала под колеса какому-то вознице-лихачу. Удар был настолько сильным, что женщина разродилась и тотчас умерла. Тут же лежал и новорожденный мальчик, оставшийся теперь сиротой. Прасковья взяла малютку к себе. Сначала думала – на время, но потом, когда ни ее усилия, ни усилия полиции разыскать отца или других родственников младенца не увенчались успехом, с радостью оставила мальчика себе. Она вырастила и воспитала его, дала ему прекрасное образование. Он достиг больших чинов и всю жизнь почитал и любил свою приемную мать как родную.

Обладала Ксения и таким непостижимым для простого человека даром, как воскрешение из мертвых. Однажды она вернула к жизни ребенка, утонувшего в водах Невы. Каким-то чудесным образом появилась она рядом с матерью, безутешно рыдавшей над бездыханным телом сына. Зазвучала дерзновенная мольба Ксении к Господу, и по великому благословению свыше она коснулась ребенка, и тот ожил. За свою жизнь блаженная Ксения сделала много доброго честным людям, но этот случай особенно прославил ее среди жителей Петербурга.

Многие приглашали ее к себе, заметив, что в тех домах, где она побывала, устанавливались мир и благоденствие. Но по причинам, известным ей одной, Ксения заходила далеко не к каждому желающему. Очень не любила блаженная пьяниц, сквернословов и грубиянов. Так, однажды зашла она в гости к Евдокии Денисовне Гайдуковой, которую любила и которую время от времени посещала. Час был предобеденный, и радушная хозяйка поспешила накрыть стол для желанной гостьи. За столом побеседовали, покушали, что Бог послал, и юродивая засобиралась. Евдокия, провожая Ксеньюшку, без устали благодарила ее за визит и причитала:

– Не взыщи, Андрей Федорович, больше мне тебя попотчевать нечем, не готовила сегодня.

– И на том спасибо, – сказала ей в ответ юродивая, – только зачем же ты хитришь? Ведь в печке у тебя стоит уточка, которой ты побоялась меня угостить.

Сильно смутилась пристыженная хозяйка. Ведь и впрямь в печке у нее томилась утка, приготовленная для мужа. Сконфуженная женщина бросилась вынимать утку из печи, но юродивая ее остановила.

– Не суетись, не хлопочи, милая, – сказала ей Ксения, – не стану я больше есть. Знаю я, что ты всегда мне рада и, будь твоя воля, жадничать бы не стала. Да только опасаешься ты рассердить свою кобылью голову.

«Кобыльей головой» прозвала блаженная хозяина дома, благоверного Евдокии, человека грубого, который часто выпивал и в таком виде сквернословил. Тем не менее нет свидетельств того, чтобы супруги Гайдуковы не ладили между собой. Может быть, и потому, что Ксения благоволила к хозяйке дома и не раз ее навещала, тем самым благословляя ее жизнь. Да и Евдокия Денисовна очень любила блаженную Ксеньюшку и даже после смерти в 1827 году была похоронена рядом с тем местом, где сейчас находится часовня угодницы Божией блаженной Ксении.

Много еще было чудесных случаев помощи людям благочестивой юродивой; одни из них были записаны и занесены в жития святой, но много больше было таких, что передавались из уст в уста и в таком виде дошли до наших дней. Но еще больше было тех, что никто не видел. Ведь никто не ходил за Ксенией по пятам, чтобы записать все ее деяния. Знали только, что за те 45 лет, что провела она в скитаниях, никогда у нее не было ни жилья для ночлега, ни доброй одежды. Но видели, что она всегда счастлива и каждому старается помочь. Так никто и не уследил, когда же скончалась эта подвижница Божия.

Завершение земных странствий

Составители жизнеописаний Ксении блаженной впоследствии приложили немало трудов для определения точной даты и места ее смерти, но не нашли о том ни одной записи. Есть лишь эпитафия на могильной плите Ксении, гласившая: «Осталась после мужа 26 лет, странствовала 45 лет, а всего жития 71 год». Сопоставляя другие свидетельства и даты, относящиеся к деяниям блаженной, пришли к выводу, что умерла она, вероятнее всего, не позднее 1806 года. Отталкивались от того, что точно знали: строительство каменной церкви Смоленской Божией Матери началось в 1794 году, а освящена она была в 1796 году. Таким образом, были все основания полагать, что в то время Ксения была еще жива. Ведь только на эту церковь на Смоленском кладбище она могла таскать кирпич, как описано в житиях. Других каменных церквей до этого в этом районе не строилось, все прежние церкви были деревянные. Предсказание Ксенией смерти императрицы Елизаветы Петровны послужило вторым ориентиром. Если даже, самое позднее, странствия юродивой начались в 1761 году (год смерти Елизаветы) и к этой дате прибавить 45 лет скитаний, то выходит, что скончалась она не позже 1806 года. Более точно определить дату смерти не представляется возможным.