Николай Калинин - Это в сердце моем навсегда Страница 5

Действия 489-го полка были поддержаны танками и артиллерией дивизии.

743-й полк в это время во взаимодействии со 135-й стрелковой дивизией вел упорные бои на рубеже по реке Стырь. По просьбе командира этого соединения мы временно объединили свои силы. В одной из схваток ранило командира 743-го полка майора Угорича.

Части отходили обычно ночью. Днем отражали атаки, иногда даже контратаковали, чтобы дать возможность главным силам и тылам уйти за Случь. Отход совершался на машинах и пешим строем. Транспорта не хватало, он сильно пострадал от бомбежек. Шли по трем маршрутам проселками и просеками. Дойдя до Горыни, заняли оборону по ее восточному берегу. Танковый полк расположился в районе Тучина и северо-восточное Ровно.

Южнее нас противник устремился на Новоград-Волынский.

Трое суток мы удерживали рубеж по Горыни и одновременно частью подразделений прокладывали дороги на Емильчино. Местами через болота приходилось делать деревянные настилы.

Имея большое превосходство в живой силе, танках и авиации, неприятель в конце концов потеснил нас к лесному массиву, расположенному севернее шоссе Луцк-Ровно. Несколько подразделений 743-го полка, продолжая держаться на прежних позициях в открытой степи, оказались отрезанными.

Командир части майор И. М. Угорич отдал инструктору по пропаганде политруку Василию Герасимовичу Изгурскому свою легковую машину, выделил двух бойцов и приказал прорваться к соседям.

По проселочной дороге Изгурский направился в сторону Ровно. Проехав километров пять-шесть, "эмка" наткнулась на засаду. Два вражеских танка, замаскировавшись в высокой ржи, нацелились на проходившее поблизости шоссе. Изгурский увидел только затылки гитлеровцев, высунувшихся из открытых люков. Они рассматривали в бинокли лес, в котором находились наши войска.

Изгурский и красноармейцы выскочили из машины и залегли неподалеку от нее. Немцы вскоре заметили легковушку и дали по ней два орудийных выстрела и несколько пулеметных очередей. Это случилось, как потом рассказывал политрук, часов в 12 дня 3 июля. Очевидно решив, что с экипажем автомобиля покончено, неприятельские танкисты успокоились. Переждав некоторое время, бойцы и Изгурский поползли. Передвигались осторожно, удаляясь от опасного места.

Под вечер несколько приотставший Изгурский услышал лязг гусениц. Он приготовился к неравной схватке. Но оказалось, что по ржи шел гусеничный трактор "Комсомолец". Он тащил за собой 76-мм пушку с полным расчетом и зарядный ящик со снарядами. Вслед за артиллеристами показался БА-10. Из бронеавтомобиля вылез лейтенант Комаров. Он сообщил политруку, что примерно час тому назад 743-й мотострелковый полк прорвался через шоссе Луцк-Ровно и соединился с основными силами дивизии. Но отдельным мелким группам, в том числе и Комарову с расчетом, не удалось вовремя проскочить в пробитую брешь, и теперь вот они блуждают во вражеском тылу.

- Стрелять пока есть чем, а горючее на исходе, - сказал лейтенант.

Обсудив положение, Изгурский и Комаров решили на рассвете 4 июля по ржи и пшенице вплотную подойти К шоссе и, выбрав удобный момент, преодолеть его. Ночь провели в. поде. С восходом солнца двинулись к дороге.

Высланная вперед разведка вскоре доложила, что противника поблизости нет.

Часов в 7 утра небольшой отряд, который возглавил политрук Василий Изгурский, достиг пересечения железнодорожного пути с шоссе. Здесь стояли четыре наших подбитых танка. Комаров и водитель "Комсомольца" быстро осмотрели их, заглянули в баки. Там было горючее. Они слили содержимое в канистры. Изгурский развернул броневик, затем пушку одного из танков в сторону Ровно оттуда мог появиться враг. Орудие зарядили.

Однако немцы появились со стороны Лупка, откуда их меньше всего ожидали. Три легковых автомобиля неслись на большой скорости. Видимо, стоявшие на шоссе наши машины они приняли за свои и потому катили так смело и беспечно.

Изгурский подал команду открыть огонь и первым выстрелил из пистолета, потом бросил две гранаты. Лейтенант Комаров выпустил два снаряда из пушки, а красноармеец Стефанцов хлестнул по ветровым стеклам из ручного пулемета. Головная машина, словно споткнувшись, остановилась. Шедшие сзади чуть не налетели на нее. Все это произошло молниеносно. Гитлеровцы, сообразив, в чем дело, начали разбегаться кто куда. На месте остались лежать два убитых немецких офицера и один раненый. Остальным удалось скрыться во ржи. Удирая, они отстреливались. Одна из пуль задела каску Изгурского.

Преследовать удиравших было некогда. Как выяснилось потом, это ехала штабная группа одного из фашистских авиационных соединений. Раненого полковника подняли, привязали к зарядному ящику. В одну из отбитых легковых машин перетащили чемоданы с документами. Лейтенант Комаров сел за руль "опель-олимпии". Группа во главе с Изгурским съехала на проселочную дорогу, ведущую к лесному массиву. Вскрое они нашли свое соединение. Их встретили замполит полка батальонный комиссар Панков и заместитель командира дивизии по политчасти полковой комиссар Григорьев.

- Вот молодцы! - воскликнул Панков. - А то тут уже пошел слух, будто вы погибли.

Захваченные документы и показания пленного оказались очень кстати.

О действиях группы Изгурского сообщило Совивформбюро.

Чтобы закончить рассказ о политруке Василии Изгурском, забегу несколько вперед. В одном из боев он был ранен осколком мины. Оказавшийся неподалеку от него капитан Броварец перевязал Изгурского и отправил в медсанбат. Оттуда он впоследствии был эвакуирован в харьковский госпиталь. В конце июля политрук вернулся в свой полк.

В августе в междуречье Днепра и Десны Изгурский снова попал под мину. Окровавленного, его подобрал у ставший теперь комиссаром полка Панков. Он помог политруку добраться до грузовика, который привозил снаряды. Изгурский был эвакуирован в Майкоп. Там он пролежал до декабря 1941 года. После выздоровления его направили в Москву и вскоре назначили комиссаром 728-го стрелкового полка 175-й стрелковой дивизии. В дальнейшем судьба Изгурского сложились так: он участвовал в боях под Харьковом, в битве на Волге, учился на Высших курсах политсостава при Военно-политической академии имени В. И. Ленина, воевал на Калининском и 1-м Прибалтийском фронтах, дошел до Кенигсберга. Сейчас Василий Герасимович на пенсии.

Проверяя, как идут работы по пробивке путей, я завернул к дорожной будке у моста через Горынь. Один из находившихся возле нее бойцов доложил:

- Товарищ полковник, вас какой-то генерал спрашивал.

- Где он?

- Там, - махнул рукой солдат на небольшое строение. Иду, открываю дверь и вижу Рокоссовского. Я обрадовался и растерялся. Мы обнялись, расцеловались.