Андрей Тарковский - Мартиролог. Дневники Страница 50

Заранее благодарим Вас. Для нас большая честь представлять фильм Вашего производства итальянской публике, всегда такой неравнодушной к произведениям советских кинематографистов.

В ожидании сообщений от Вас, шлем сердечные пожелания.

Italnoleggio Cinematografico s.p.a.

L’amministratore unico

Giancarlo Lagni»

А вот и мне:

«Рим, 7 декабря 1978

Уважаемому син[ьору] Андрею Тарковскому

Москва

Являясь прокатчиками Вашего фильма „Зеркало“ на итальянской территории, мы спешим сообщить Вам о нашем намерении представить Ваше произведение на премьере критикам и кинематографической прессе в течение марта 1979 года в Сант-Винсенте (Валле-д’Аоста).

Было бы в высшей степени желательно Ваше присутствие на этом показе. Остаемся в ожидании узнать Ваши возможности с тем, чтобы Вы смогли назвать точную дату. Для нас большая честь представлять Ваш фильм в Италии.

Шлем Вам самые лучшие пожелания».

В понедельник вручу эти письма Сизову.

Наступает Новый год. Прошел еще один ужасный год. Накануне в магазинах нет ничего. В Рязани масло по карточкам: 300 г на человека в месяц. Жить становится невозможно.

Звонил Саша Мишарин. (У него только что умерла мама.) Рассказал, что вчера по радио (1 программа]) передали, что «Зеркало» во Франции признано лучшим фильмом года (1978), а Терехова — лучшей актрисой. А в этом году были и Феллини, и Бергман. Американцы купили «Зеркало» для проката в США. Вполне может быть теперь «Оскар». Мне он не нужен, но это была бы лишняя шпилька в адрес идиота Ермаша.

Задумали (с Тонино), чтобы я сделал фильм на 16 мм в деревне. Это должна быть исповедь. Вокруг дома в Мясном. Буря в стакане воды. NB. История облагораживания палисадника, который в результате становится омерзительным.

А. Кайдановский должен играть меня (если согласится). В начале — сцена приезда Саши и объяснение, почему он должен играть меня, а не я сам. Автопортреты. Феллини: «Клоуны». «Зеркало» — рука и птичка. В финале, когда Саша смотрит в окно и видит все снова в первозданном виде, Саша превращается в меня.

а) Кузя. Инвалидный дом.

б) Черная речка.

в) Магазин.

г) Ссора в доме. Жена в слезах, будто у нее кто-то умер. А это — обыкновенный разговор и спор о невымытой посуде.

д) Дождь. Вода на террасе.

Снять куски к «Путешествию по Италии». А кто будет «Путешественник»?

На с. 192: Андрей Тарковский на съемках «Сталкера», Москва

1979

Господи, пронеси!

Январь-февраль 1979

Ночью, после часа, пришли Тонино с Лорой. Тихо, мирно провели вечер. О многом говорили с Тонино. Он, кажется, понял мое здесь положение. И, мне кажется, поможет мне в случае чего. На первый план сейчас выступает идея любительского фильма (16 мм о деревне).

Мы с Ларисой очень серьезно подумываем о Тони[но]. Так невозможно больше. Не знаю, как отдавать долги.

Не знаю, как буду сдавать «Сталкера». Ведь не примут его без серьезных поправок, которых я, все едино, делать не буду. Разве что чудо произойдет! А может быть, верить, что примут, и легко примут, и сбудется? Единственное, что мне осталось, — вера, надежда… Вопреки здравому смыслу. А что ж дальше?

Ермаш не захочет меня отпускать в Италию делать с Тонино «Путешествие по Италии» до тех пор, пока я не изуродую фильма. Даже будет говорить, что поездка в Италию зависит лишь от меня. А я ничего не буду делать и застряну здесь. Сниму, скажем, свой «любительский» фильм. Затем его же надо будет смонтировать! Где? Здесь? Тогда понадобится рабочий позитив (волынка) и перезапись (с озвучанием, шумами). Опять нельзя: «Мосфильм» предъявит свои права. А выехать до исполнения поправок по «Сталкеру» мне никто не разрешит.

Уезжать со скандалом? Это означает года два мук: а Андрюшка в школе, а Марина, мама, отец. Их же замучат. Что делать?! Только молиться! И верить.

Самое важное — этот символ, который не дано понять, а лишь чувствовать, верить, вопреки всему — верить… Мы распяты в одной плоскости, а мир — многомерен. Мы это чувствуем и страдаем от невозможности познать истину… А знать не нужно! Нужно любить. И верить. Вера — это знание при помощи любви.

Может быть чудная картина о палисаднике! Надо только, чтобы все было: и аппаратура, и пленка. Надо думать о том, как ее снимать. Потому что снимать ее надо, видимо, в апреле и мае. Надо думать и думать…

А где религиозная идея? В чем? В тщетности действия? В инстинкте творчества? Пока неясно.

Прочел «Псалом» Ф. Горенштейна. Это потрясающее сочинение! Вне сомнений — он гений. С какой страстью, последовательностью и страданием, в финале, преодоленном очищением, пониманием святой Роли он рассказывает о человеке и его Боге! Это надо читать! Первые три части менее удачны, иногда несамостоятельны и косноязычны. И манера — чередования пророчеств — натужная, притянутая за уши… Но чем ближе к концу, тем удивительнее. Идею же страстей Господних — жажду Веры, жажду Познания Бога — предвосхитил Достоевский.

Позвонил Сережа Найденов. (Вчера приходил.) Кто-то продает портативную пишущую машинку за 200 р. Теперь это дешево. Надо купить.

Приснилась чья-то неожиданная смерть.

Заболел — 37 днем, но у меня грипп всегда с невысокой температурой. Вечер — температура.

Если Бог меня приберет, отпевать меня в церкви и хоронить на кладбище Донского монастыря. Трудно будет добиться разрешения. Не грустить! Верить, что мне лучше там.

Картину закончить по схеме последнего разговора о музыке и шумах. Люсе попробовать убрать в конце Бар. Вставить в Комнату новый текст из тетради (о больной дочери) + старый, записанный для сцены после Сна. Если получится без Бара, в конец Сна после руки Девочку с костылями у Бара. Рыб — убрать. Перейти с последнего плана Комнаты — общего плана — на тишине на Девочку (цветную) на плечах отца. Дыхание. Главное — речевое озвучание — делать, как на съемке. В финальной сцене на кровати Саше [Кайдановскому] сдержаннее, не голосить, как на съемке. Девочку последнего кадра озвучить (Асафьевым). Пусть Саша Кайдановский поможет озвучить — у него хороший слух. И Шарун — не режиссировать, а контролировать на слух. Не делать больше никаких поправок — это моя последняя воля.