Василий Грабин - Оружие победы Страница 50

Желая как можно лучше сконструировать накатник и тормоз отката, я пригласил преподавателя академии имени Дзержинского, бывшего моего учителя К. И. Туроверова, который охотно приехал на завод и очень помог нам. Военный врач Александров, сотрудник научно-испытательного полигона, занимавшийся разработкой методов определения избыточного давления от выстрела орудия и наиболее удачного расположения рабочих мест орудийного расчета, тоже помог нам своими теоретическими знаниями и опытом. Словом, было предпринято все, чтобы как можно лучше отработать пушку и в проекте и при отладке.

Когда мы изготовили детали новой полуавтоматики затвора, многие потянулись ознакомиться с ними, и у многих они вызвали ироническую улыбку. Спорить с этими скептиками было бесполезно, убедить их можно было только стрельбой, но пушка еще не существовала. Нужно было ждать появления опытного образца. Между тем молва о новой полуавтоматике затвора перехлестнула через заводские ворота и покатилась дальше. Нашлись люди, которые обвиняли нас в полной технической неграмотности, а новый полуавтомат стали презрительно именовать "топориком"-действительно, вид копирной линейки затвора сбоку по форме напоминал топорик. О нашем КБ говорили, что оно выдохлось, еще не успев родиться. Непонятно, как люди могли так смело утверждать это. Ведь полуавтоматы, основанные точно на таком принципе, давно с успехом применяются в машиностроении для обработки деталей на металлорежущих станках. Но не только вне завода, в самом нашем КБ нашлись скептики.

Необходимо было как можно быстрей смонтировать полуавтомат, чтобы избавиться от ненужной болтовни: чем дольше затягивалась возможность проверки, тем больше досаждали люди со слабыми нервами. Приходилось убеждать их, поднимать дух. Как известно, новое часто встречается в штыки, и ему нужно упорно, с большим трудом пробивать себе дорогу. А в данном случае новое вдобавок было чрезвычайно простым. Настолько простым, что не внушало к себе доверия. Прежний полуавтомат конструктивно был так сложен, что их даже сравнивать было невозможно. А мы нарочно для всех любопытствующих положили рядом детали нового полуавтомата и старого. Люди, не видевшие прежде нового полуавтомата, не верили, что это и все, что больше в нем ничего нет, и просили не шутить с ними. Мы понимали, что спор предстоит острый, опасались даже: а вдруг не допустят к испытаниям? К счастью, представители Артиллерийского управления на нашем заводе Елисеев и Буров верили в работоспособность и надежность нового полуавтомата. Они оказались хорошими его защитниками как на заводе, так и вне завода

Страсти достигли наибольшего накала, когда прибыли два новых полуавтомата с завода имени Калинина. Один из них был полуинерционный, модернизированный, а второй - совершенно новой конструкции. Разного рода доброжелатели приходили ко мне с советами не выступать с нашими "топориками", не срамиться. Ох, уж эти "доброжелатели"! Они пеклись о нашем авторитете больше, чем мы сами.

В ходе доработки, а точнее переработки, опытного образца Ф-22 мне пришлось еще раз побывать в Кремле. руководителей партии и правительства интересовало, как идут наши дела и когда будет готова пушка. Когда я начал сравнивать тактико-технические характеристики нашей пушки с заграничными, Ворошилов бросил мне реплику:

- Мы знаем, что ваша пушка лучше. Скажите, когда вы ее дадите?

Я запнулся, течение моей мысли прервалось. Сталин сказал:

- Климент Ефремович, вы сбили Грабина, теперь он нам ничего не скажет.- И обратился ко мне: - Товарищ Грабин, продолжайте.

Я постарался взять себя в руки и начал докладывать дальше, но на вопрос Ворошилова так и не ответил: подсознательно боясь снова сбиться, усиленно держался за свои тезисы, а в них насчет сроков готовности у меня ничего не было - не предусмотрел. Когда закончил доклад, Сталин подошел ко мне.

- А теперь скажите, когда будет пушка?

Я ответил.

Постановление было вынесено краткое, но обязывающее нас ко многому: "Названный Грабиным срок готовности принять к сведению".

Когда мы с Иваном Петровичем Павлуновским приехали из Кремля к нему в ГВМУ, первое, о чем он заговорил, было: "Нельзя ли сократить срок подачи пушки на полигонные испытания?" Я и сам думал об этом. Попросил разрешения посоветоваться с товарищами на заводе и потом доложить. Павлуновский согласился и тотчас же записал на календаре, когда мы должны представить свои соображения и новый график работы. Он любил во всем конкретность, точность. Да без этого на его посту начальника Главного военно-мобилизационного управления работать было нельзя.

Когда мы покончили с вопросом о сроках, этот деловой и привыкший к точности человек вдруг говорит мне:

- Василий Гаврилович, а вы знаете, среди артиллеристов ходит много разговоров о вашем полуавтомате. Смеются они, называют вашу выдумку неграмотной.

Вот как далеко зашли кривотолки! Выслушав мои объяснения о том, что подобные механизмы широко применяются в станкостроении, где они отлично зарекомендовали себя, Иван Петрович повторил уже сказанное мне однажды Григорием Константиновичем Орджоникидзе:

- Если потребуется помощь, не стесняйтесь. Звоните или приезжайте.

Это не было просто красивым жестом. Таков был стиль работы в Наркомтяжпроме.

К сожалению, сроки подачи пушек на полигонные испытания удалось сократить лишь незначительно: составленный ранее график по тем временам был достаточно жестким. Изготовление деталей и узлов шло напряженно, качество не блистало. Паспорта деталей были исписаны разрешениями на допуск к дальнейшей обработке с теми или иными отклонениями от чертежа. Лучше обстояло дело в опытном цехе, в котором работали самые квалифицированные кадры станочников, но и здесь грехов и грешков оказывалось предостаточно: общая производственная культура завода была еще низка.

Наконец пушку собрали. Она выглядела красиво и казалась не тяжела. Но это только казалось. Не тратя времени на отладку всех механизмов и агрегатов, пушку сразу поставили на так называемый искусственный откат: всем не терпелось знать, как будет работать новый полуавтомат затвора, наш "топорик". Искусственный откат делался с помощью лебедки, специально разработанной и изготовленной. Мы почти точно воспроизводили процесс, происходящий в орудии после выстрела, а следовательно, и работу полуавтомата. Чтобы выбрасывание гильзы из каморы максимально приблизить к условиям действительности, выбирали гильзу, которую лишь с большим трудом удавалось заложить в камору (обычно ее загоняли кувалдой).

Людей собралось много: каждому хотелось видеть своими глазами, как будет работать новый полуавтомат.