Александр Музафаров - Семейные драмы российских монархов Страница 50

Ещё раз повторю — никаких доказательств участия Алексея Петровича Бестужева-Рюмина в перевороте 28 июня 1762 года нет и не может быть. Впрочем, одно обстоятельство косвенно указывает на это участие. После прихода к власти Екатерина II немедленно освободила бывшего канцлера из ссылки. Ему были возвращены все владения и награды, а вот чин был странным образом изменён с гражданского (канцлер) на военный — генерал-фельдмаршал. Объяснений, почему Екатерина переименовала ни одного дня не служившего в армии дипломата и политика в полководцы, у историков нет. Что это — каприз самодержицы или указание на ту роль, которую сыграл Алексей Петрович в военном перевороте? Кстати, почти одновременно был переименован из гетманов Украины в генерал-фельдмаршалы и другой участник заговора — Кирилл Григорьевич Разумовский.

Скажем несколько слов и об основной силе заговора — гвардии.

Гвардия… Для современного читателя это слово означает отборные, лучшие войска, символ воинской доблести и славы. Но в середине XVIII века всё обстояло совсем по-другому. Созданная Петром Великим, русская гвардия (Преображенский, Семёновский, Лейб-гвардии Конный полки, к которым при Анне Иоанновне добавился Измайловский) после окончания Северной войны ни разу не участвовала в походах и сражениях. Русские армейские полки отражали набеги ордынцев, под командой фельдмаршала Миниха штурмовали Очаков и Перекоп. Под командованием неистового ирландца Ласси ходили воевать на Рейн, под командованием Фермора и Салтыкова громили «непобедимого Фридриха», а полки гвардейские безвылазно находились в Петербурге. Даже в 1741 году, когда армия всё того же Ласси в боях на Карельском перешейке сдерживала шведов, шедших «освобождать достохвальную русскую нацию от засилия иноземцев», гвардия оставалась в своих уютных слободах. Попытка же правительства заставить гвардейцев идти воевать стала одной из причин, позволивших Елизавете Петровне реализовать свой план государственного переворота.

Стоит ли удивляться, что в военном отношении гвардия была весьма слабо подготовлена — парадная служба в столице особых усилий не требовала. В армии к гвардии относились с завистью и презрением. Можно вспомнить начало пушкинской «Капитанской дочки»:

«Записан! А мне какое дело, что он записан? Петруша в Петербург не поедет. Чему научится он, служа в Петербурге? Мотать да повесничать? Нет, пускай послужит он в армии, да потянет лямку, да понюхает пороху, да будет солдат, а не шаматон. Записан в гвардии!»

Пётр III не испытывал иллюзий по поводу боеспособности своих гвардейцев и собирался радикально поменять ситуацию. Так, именно гвардейские полки были назначены в состав морского десанта, который должен был отправиться к датским берегам в случае войны за Шлезвиг. Само собой разумеется, что популярности монарху среди изнеженных и избалованных во времена Елизаветы гвардейцев это не прибавило.

Примечательно, что переворот против Петра III в современной ему дипломатической переписке и мемуарах получил название «революция». В то время это слово ещё не приобрело такого страшного значения, но уже пользовалось определённой привлекательностью, особенно среди поклонников идеологии просвещения. Впоследствии кровавые события 1789 года во Франции заставили Екатерину и людей её круга забыть о собственном «революционном» прошлом.

События 28 июня застали императора врасплох. Он не располагал какими-либо предупреждениями ни о готовящемся заговоре, ни о его участниках. И ещё одна из загадок «революции 1762 года». Как правило, переворот против законной власти — мероприятие слишком сложное и масштабное, чтобы суметь сохранить его полностью в секрете. Обычно власть успевала получить предупреждение, а порой и исчерпывающую информацию. Так было в 1741, 1801, 1825, 1905 и 1917 годах. Другое дело, что только в одном из перечисленных выше случаев победа осталась за законной властью. Но в 1762 году император оставался в полном неведении о готовящемся заговоре.

Официальная версия событий в общих чертах выглядит примерно так. 27 июня, встревоженный разговорами солдат, майор Преображенского полка Воейков арестовывает одного из заговорщиков — капитан-поручика Пассека. Испуганные этим обстоятельством, заговорщики начали действовать немедленно — Алексей Орлов организовал прибытие императрицы из Петергофа в столицу, а его товарищи подняли мятеж в Измайловском, Семёновском и Лейб-гвардии Конном полках. Преображенцы колебались, но в защиту императора всё-таки не выступили.

Узнав о произошедшем в столице, император попытался было занять Кронштадт, который летом фактически неуязвим для сухопутных войск и откуда посредством флота он мог либо вызвать к себе на помощь верные войска из Германии, либо бежать к этим войскам.

Однако мятежники вспомнили о крепости чуть раньше, и гарнизон Кронштадта стал на их сторону. Император пал духом, приказал верному присяге голштинскому батальону сложить оружие и 29 июня сдался супруге, после чего последовали заточение в Ропше и скорая гибель.

Надо учесть, что перед нами версия, написанная победителями или со слов победителей. Многие её ключевые пункты вызывают ряд вопросов и сомнений. Для начала отметим, что даже вот эта официальная версия событий противоречит популярному в мемуарах сторонников Екатерины и некоторых исторических исследованиях тезису, что деятельность Петра III как государя вызвала против него всеобщее возмущение. Вот характерный пример такого высказывания, принадлежащего перу очевидца событий и сторонника императрицы А.Т. Болотова:

«Ропот на государя и негодование ко всем деяниям и поступкам его, которые чем далее, тем становились хуже, не только во всех знатных с часу на час увеличивались, но начали делаться уже почти и всенародным».

Но в реальности мы видим, что солдат-преображенец донёс своему командиру слухи о заговорщиках, а тот вместо того, чтобы радостно примкнуть к ним, принимает меры по пресечению мятежа. Уже в ходе самого восстания один из гвардейских полков отказывается бунтовать, и лишь рассеянность командиров и отсутствие лидера помешало им выступить в защиту законной власти.

Согласно официальной версии, жители Петербурга радостно приветствовали революцию. В реальности же город был объявлен на военном положении, и отрядам мятежных войск был отдан приказ стрелять боевыми патронами в случае малейшего возмущения обывателей.

Официальная версия настаивает на якобы случайном начале переворота — арестовали Пассека, и пошло-поехало. Но вот что интересно, 29 июня Православная Церковь отмечает день славных и достохвальных первоверховных апостолов Петра и Павла, то есть в этот день праздновались именины государя и его сына. Празднование должно было состояться в Петергофе, а значит, император гарантированно отсутствовал в столице. Этот фактор был критически важен для успеха мятежа. Гвардейские полки колебались, на приведение к присяге Екатерине сенаторов и чиновников ушёл почти весь день. Присутствие государя могло бы переломить ситуацию в пользу законной власти.