Владимир Томсинов - Аракчеев Страница 50

Название «Грузино» произошло от названия холма, на котором первоначально располагалось это селение. Согласно преданию, на этом месте побывал во время своих странствий святой апостол Андрей Первозванный, который водрузил на холме свой посох и предсказал, что здесь когда-нибудь появится селение. И оно действительно появилось. Те, кто поселился в нем, дали ему название «Друзино» — от слова «водрузить»; впоследствии «Друзино» превратилось в «Грузино».

В старые времена земли Грузинской вотчины принадлежали основанному в XIV веке Воскресенскому Деревяницкому монастырю. В XVI веке на этих землях уже существовало селение. Оно упоминается в Писцовой книге Вотской пятины погоста святого Андрея Грузинского. В 1611 году селение сгорело, но к концу XVII века возродилось. В 1705 году Петр I отобрал земли, на которых располагалось Грузино, у Воскресенского Деревяницкого монастыря и подарил своему любимцу Александру Даниловичу Меншикову. Осенью 1724 года в гостях у светлейшего князя в его имении Грузино побывал Петр I, ехавший в Старую Руссу.

Садовником в Грузинском имении Меншикова был крестьянин Исаак Константинов. Он родился, как утверждается в ряде источников, в 1681 году и оказался долгожителем. Граф Аракчеев застал его в живых и успел с ним наговориться о старине. По рассказам Исаака Константинова, Меншиков был крутым помещиком, людям своим внушал большой страх, наказывал за малейшую провинность и страсть как любил порядок. Умер крестьянин-долгожитель в 1806 году. Алексей Андреевич поставил ему памятник в своем саду.

Падение Меншикова в сентябре 1727 года возвратило Грузино Воскресенскому монастырю, но ненадолго. В 1731 году Грузинские земли были снова отняты у монастыря, и на сей раз окончательно. Вплоть до передачи во владение Аракчееву они находились в управлении экономического ведомства, а крестьяне состояли на казенном оброке.

Прежде Аракчеева на Грузино обратил свое внимание Н. П. Архаров, назначенный императором Павлом 27 ноября 1796 года Санкт-Петербургским военным губернатором. Исполняя с 1784 года должность Новгородского и Тверского генерал-губернатора, а с 1790 года — главного директора водяных коммуникаций, Николай Петрович имел возможность хорошо узнать все преимущества грузинской местности, ее природные богатства, выгоды географического положения и т. п. После того как Павел пожаловал Архарову 2000 душ крестьян, тот попросил Его Величество назначить их к отдаче в Грузине.

Как получилось, что Грузинская вотчина оказалась во владении Аракчеева, не вполне ясно. Историк В. Ф. Ратч представлял это следующим образом: «Когда государь предложил ему выбор именья, Аракчеев указал на Грузинскую власть (волость. — В. Т.) в Новгородской губернии.

— Не ошибся ли ты? — спросил его император.

— Я слышал, что ее хочет просить Архаров, — был ответ Аракчеева.

— В таком случае ты внакладе не будешь, — возразил, улыбаясь, государь».

Существует, однако, и другая версия. Согласно ей Аракчеев на Павлов вопрос, где он выбирает себе имение, ответил, что «очень благодарен императору за его милости и примет там, где ему угодно будет назначить». Павел тогда заявил, что он говорит вздор, и прибавил: «Впрочем, Архаров выбрал Грузино, а он промаху не даст; возьми ты себе Грузино, а он пусть поищет в другом месте»[117]. Алексей Андреевич выглядит в этой последней версии скромнее, и ответ его более согласуется со всем тем, что известно нам о стиле его поведения во взаимоотношениях с государями императорами.

Внешним своим видом деревни Грузинской вотчины мало чем отличались от обычных российских селений. Тот же патриархальный быт, что и везде. Те же избы и пристройки, те же скрипучие ворота и широкие дворы, такие же, как и повсюду в России, неухоженные улицы и дороги.

Вступив во владение Грузинской вотчиной, граф Аракчеев решительно взялся за переустройство крестьянского быта. Все в Грузино и в окрестностях его пришло в движение — стало одной большой стройкой. Старые дороги начали приводиться в порядок. Там, где требовалось, прокладывали новые. Неказистые избы и пристройки к ним по распоряжению Аракчеева сносились — вместо них возводились новые. Графу не понравилось местоположение целого ряда деревень — они разбирались и в полном составе переносились на другое место.

Алексей Андреевич был в этой перестройке и заказчиком, и приказчиком. Разработку проекта своей усадьбы он заказал архитектору Ф. И. Демерцову. Позднее, когда граф замыслит в Грузине более грандиозное строительство, он наймет для разработки проектов нескольких профессиональных архитекторов и обучит архитектуре некоторых своих крепостных.

Возведенные дома выходили как на картинке — просторные, чистые, на каменном фундаменте, с каменным крыльцом, без сараев и навесов, по аракчеевскому мнению, только портящих внешний вид. Ставились вдоль дорог ровными шеренгами, на строго одинаковом расстоянии один от другого. Раскрашивались в одинаковые цвета. У домов пролагались дорожки, ровные, аккуратные. Поскольку появилась нужда в несметном количестве кирпичей, новый владелец Грузино открыл собственные кирпичные заводы.

Берега Волхова, покрытые густым лесом, Аракчеев приказал очистить. По окончании уборки урожая, дождливой осенью, крестьян сгоняли на рубку деревьев. Лес рубили и в других местах — там, где граф пожелал расширить покосы или пашни. Но наряду с этим по распоряжению Аракчеева сажали и много новых деревьев — вдоль дорог, у домов, вокруг прудов.

Привыкший во время жизни в родительском доме к чистоте и порядку, он потом везде, где бы ни приходилось ему проживать, старался устраивать себе быт в соответствии с этой своей привычкой. Покосившиеся дома, захламленное, заросшее бурьяном пространство между ними, безобразные дороги, по которым после дождей ни проехать, ни пройти, — все это претило самой его натуре. Отсюда и проистекал тот азарт, с которым граф взялся за переделку своего имения.

По словам историка Н. Г. Богословского, Аракчеев перестраивал деревни «без всякого соображения в отношении к хозяйству крестьян, но для вида, чтоб все было симметрично, прямо и гладко»[118]. Думается, подобное мнение, разделявшееся и другими историками, а также высказанное некоторыми современниками Аракчеева, не вполне согласуется с фактами. Если владелец Грузинской вотчины не уделял крестьянским хозяйствам никакого внимания, то отчего же тогда росла их доходность? Из сохранившихся документов видно, что в 1797 году Аракчеев собирал со своих крестьян: за первую половину года — по 4 руб. 60 коп. с души (с 2000 душ крестьян им было собрано 9200 руб.), за вторую половину — по 4 руб. 75 коп. (с 1993 душ было получено 9500 руб.). Спустя двадцать лет Алексей Андреевич будет собирать по 18 руб. с души, а численность крестьян, уплачивающих оброк, возрастет до 2368 человек. Но оброком доход с Грузинской вотчины не ограничивался — к нему добавлялись, в частности, поступления от крестьян-торговцев по 2500 руб. с души, от продажи сена, дров, домашней птицы, ягод и фруктов из графского сада и т. п.