Виктор Салошенко - Председатели и губернаторы. Взаимосвязь времен, Или Судьбы, жизнь и деятельность председателей Краснодарского крайисполкома, глав администраций (губернаторов) Кубани за 65 лет ­ с 1937 по 2002-й. Страница 50

Предприятия края работали на оборону. На заводе «Октябрь» был освоен выпуск комплектующих деталей для снарядов знаменитых «катюш», маргариновый завод и Адыгейский консервный комбинат начали изготовлять детали для минометов, лаборатория Краснодарского химико — технологического института приступила к выпуску бутылок с самовоспламеняющейся жидкостью. Различные артели производили гранаты и мины.

Большинство предприятий одновременно выполняло и обычную производственную программу. Так, завод имени Седина, продолжая выпускать станки (в первый год войны их было выпущено 136), изготовлял отдельные узлы танков, корпуса бронебойных артиллерийских снарядов, минометов, ручных гранат.

«Строго секретный» план развертывания промышленности в случае войны, который в единственном экземпляре хранился в сейфе у П. Ф. Тюляева, был незамедлительно приведен в действие. На пленум крайкома ВКП(б), где с докладом выступал П. И. Селезнев, Павел Федорович пришел в военной форме. Он был внутренне мобилизован и готов не только к обороне, но и к настоящему сражению. Бедствие дает повод к мужеству.

Тогда же состоявшийся в ноябре 1941 года пленум Краснодарского горкома ВКП(б) поставил задачу перевода всех предприятий и артелей города на выполнение непосредственных заказов для фронта и серийный выпуск средств вооружения (минометов, мин, снарядов, гранат, клинков и т. д.) при максимальном использовании местного сырья и материалов. В условиях форсированной индустриализации, когда капитальные вложения и материальные ресурсы буквально «рвали на части», пришлось вводить своеобразную «разверстку» во всех отраслях материального производства: в промышленности, сельском хозяйстве, строительстве, на транспорте. В результате была создана крайне централизованная система управления экономикой.

В начале 1942 года, когда потребовалось обеспечить снаряжение 4–го Кубанского казачьего кавалерийского корпуса, работники завода «Пожарпром» предложили использовать для изготовления клинков шашек буферные пружины железнодорожных вагонов, а специалисты завода имени Седина подобрали необходимый режим термообработки (в результате изготовленные ими шашки не уступали дореволюционным): на ножны и эфесы использовался чугун вместо бронзы; поскольку не было возможности отковывать стремена, их делали литыми с соответствующей термической обработкой…

В условиях военного времени изменился репертуар театров. Были созданы специальные бригады для выезда на фронт, в места дислокации воинских частей и на предприятия. Ежемесячно в выходные дни артисты выступали бесплатно, передавая заработанные средства в фонд обороны.

Свой осенний сезон драматический театр имени М. Горького начал пьесой «Полководец Суворов».

Павел Федорович был сосредоточен и предельно мобилизован, взгляд у него стал более пронзительным и немного тяжеловатым. Работники беспрекословно выполняли уже по-военному четкие команды председателя крайисполкома. Он как‑то обратил внимание, что мост через реку Кубань не замаскирован на случай бомбежек. И тут же пролеты моста были окрашены под цвет речной воды, по обеим сторонам его простроены доты, усилена охрана. Вне всякого сомнения, военная жилка у Павла Федоровича присутствовала, еще бы — служил в отряде ЧОН, затем в Красной Армии в качестве командира подразделения, овладел искусством не только метко стрелять или, скажем, возводить оборонительные укрепления, но, самое важное, был он прирожденным командиром.

Однажды он, спешно проходя по тенистой улице, что возле Адыгейской областной больницы на Красной, услышал песню, которая напомнила и юность, и давние поездки в Ростов — на — Дону, и в которой с пронзительной силой ощущалось присутствие войны. А шло это непередаваемое ощущение от, казалось, простых и даже не песенных слов:

Теплый ветер дует. Развезло дороги,И на Южном фронте оттепель опять.Тает снег в Ростове, тает в Таганроге…Эти дни когда‑нибудь мы будем вспоминать.

И он задержал шаг, затем развернулся и зашел в вестибюль. В окружении новобранцев, молоденьких безусых мальчишек, на «военный манер» покрашенном стуле сидел их сверстник с баяном в руках и с тоскою в синих глазах складно напевал эту песню.

«Эти ребята выстоят», — подумал он и спросил:

— А где командир?

Тут же появился старший лейтенант, одетый в новую военную форму, и, лихо козырнув, представился. Только потом Тюляев узнает о судьбах этих, как оказалось, краснодарских школьников — новобранцев, влившихся в состав

394–й стрелковой дивизии. Одни из них впоследствии будут вспоминать:

«1 августа 1942 года нас собрали в здании Адыгейской областной больницы на Красной. Через день — два перевезли в станицу Пашковскую, где экипировали. Но обмундирования и припасов было в два раза меньше положенного, поэтому мне досталась гимнастерка и карабин, а моему товарищу — шаровары и патроны. Вскоре нас повезли на реку Псекупс, а в Краснодар в это время вступали немцы… Мы двинулись к переднему краю. Когда подошли к понтонному мосту через Кубань, было уже темно. Нас стали переправлять к кирпичному заводу, где приказали занять оборону. С рассветом немцы начали обстрел. Нас подняли в атаку. На окраине Краснодара появились гитлеровские танки…

Рассредоточившись по палисадникам, мы открыли огонь. Но что могли сделать против танков пацаны, вооруженные винтовками! Выстрелом меня ранило в грудь. Я стал отходить через огороды… Не помню, сколько я шел, кажется, вечность. Вдруг мне открылась ужасающая картина. Солдаты в панике бежали через мост… Так как я был ранен, меня пропустили. На том берегу медсестра перевязала меня. Мост рухнул…»

Для многих краснодарских ребят, не обученных и плохо вооруженных, этот первый бой оказался последним; тем же, кто выжил, он стал суровой школой войны — совсем не такой, как изображали ее предвоенные кинофильмы…

Тюляев вместе с Селезневым предприняли отчаянный, но по — человечески объяснимый шаг: выехали на западную окраину Краснодара и долго всматривались за горизонт, словно поджидая неприятеля. Им не хотелось покидать родной город и, будто прощаясь, они тешили себя последней надеждой: а вдруг!

Затем Селезнев негромко сказал:

— А ты знаешь, Павел Федорович, на каком месте мы сейчас стоим?

— Конечно, — ответил Тюляев. — Это место гибели генерала Корнилова.

— Вот именно, — подтвердил Селезнев, — Везде эта земля полита кровью. И видно, польется еще.

И Тюляев вполне к месту вспомнил некогда прочитанное у Дмитрия Фурманова: «Кубань кружилась и вилась между зелеными берегами. Вот уже миновали корниловскую могилу — крошечный холмик на самом берегу. Все знакомые, такие памятные исторические места! Эти берега сплошь политы кровью: здесь каждую пядь земли отбивали с горячим боем у царских генералов наши красные полки».