Я его убила. Истории женщин-серийных убийц, рассказанные ими самими - Микки Нокс Страница 50

паре, при необходимости они менялись социальными ролями. Сексуальная сфера не интересовала Эйлин, поэтому через несколько месяцев их отношения из любовных трансформировались в семейные. Эмоциональная поддержка со стороны подруги возродила в Уорнос веру в себя, что привело ее к желанию покончить с проституцией. Однако никакого другого применения она себе не находила, а клиенты продолжали морально уничтожать ее. Вскоре Эйлин начала мстить мужчинам за насилие. Встав на этот путь, она уже не могла остановиться.

Случай Эйлин Уорнос интересен тем, что в ее modus operandi входило убийство тех, кто был сильнее. Это нехарактерно как для женщин, так и для мужчин, совершающих насильственные преступления. Обычно убийца выбирает физически более слабых, социально незащищенных людей. Часто жертвами маньяков становятся дети и старики, бродяги и проститутки. Эйлин же предпочла месть противоположному полу. Ей доставляло удовольствие не само убийство, но торжество справедливости, тот факт, что она может вершить правосудие. После ареста Уорнос знакомые, друзья, родственники, любовники и клиенты продолжили использовать эту женщину, рассказывая журналистам о ее ничтожности. Вскоре к этому стройному хору голосов присоединилась и Тайра, которая, по ее собственным словам, никогда не любила подругу.

Часть III. Ангелы смерти

Ангелы смерти – так поэтически окрестили медицинских работников и представителей других помогающих профессий, которые убивают своих подопечных. Подавляющее большинство здесь составляют женщины. Согласно исследованию 2011 года, из семидесяти женщин-убийц тридцать работали в сфере здравоохранения.

Обычно они в той или иной мере страдают комплексом бога. Ангелам нравится ощущение власти над чужой жизнью. Если поначалу такой человек действует в соответствии с гуманистическими идеями – желанием избавить от страданий, облегчить кончину и приблизить неизбежное, – то впоследствии он руководствуется уже другими мотивами. Часто в ангелах просыпаются садистические наклонности, им нравится наблюдать за болью и мучениями жертвы, абсолютный контроль над кем-то вызывает у них сексуальное возбуждение. Еще один специфический мотив – желание «спасти» жертву. Ради похвалы или благодарности ангелы смерти могут сначала подтолкнуть человека к бездне, а потом «благородно» вызволить из беды. Если же мотив освобождения от мучений остается ведущим и в последующих убийствах, то он приобретает навязчивый характер сверхценной идеи. Нередко такие убийцы «совмещают приятное с полезным», разрабатывая схемы обогащения за счет смерти своих клиентов или пациентов.

Серийные убийцы из медицинской и социальной сферы относятся к преступникам, действующим по условно женскому типу поведения. Они предпочитают убивать на своей территории, моделировать ситуацию, манипулировать жертвами вплоть до того, что убеждают их в необходимости умереть. Ангелы смерти входят в контакт с будущей жертвой, выведывают детали ее биографии, предпочитают использовать тихие и трудно выявляемые способы убийства: отравление, удушение и тому подобные. Для этих преступников характерно применять свои профессиональные навыки для совершения убийств.

Распространенность этого типа убийц в медицинской сфере объясняется рядом факторов: низким социальным статусом младшего медперсонала, уязвленным самолюбием и отсутствием возможности самореализоваться или повысить доход. Они попадают в своего рода ловушку безысходности. Все это накладывается на равнодушие к виду крови и мучениям ближнего, а также на профессиональную подготовку, благодаря которой можно не только спасать, но и убивать.

6. Сестры милосердия Из Лайнца

Мария Грубер, род. в 1964 г. Ирен Лайдольф, род. в 1962 г. Стефания Мейер, род. в 1940 г. Вальтрауд Вагнер, род. в 1960 г. Бельгия

– Мария Грубер, обвиняемая в соучастии в сорока девяти убийствах, приглашается к даче показаний. Мисс Грубер, прошу вас.

После этих слов женщина встает со скамьи и направляется к судье. Она выглядит значительно старше своих двадцати восьми лет. Так обычно бывает с бедняками, которые прежде времени примиряются со своей судьбой. Кончики ее волос еще хранят следы окрашивания, но видно, что прическа уже очень давно не занимает подсудимую. Светло-серые глаза Марии Грубер кажутся безжизненными. Такой взгляд можно увидеть у очень пожилых людей, которые утратили всякий интерес к происходящему вокруг. Иногда он встречается у молодых, отчаянно уставших бороться с нищетой. На удивление невзрачная женщина неопределенного возраста и внешности. Ей легко можно дать и двадцать, и пятьдесят. Уродливая блузка, пиджак не по росту и стоптанные старушечьи туфли на пятисантиметровом каблуке дополняют образ. Женщина занимает место для дачи показаний, а затем не глядя ставит подпись в каком-то документе. Подсудимой явно неловко, но вовсе не от того, в чем ее обвиняют. В эту минуту в переполненном зале судебных заседаний на нее устремлены десятки пар глаз. На таких, как она, обычно никто не смотрит, и Мария попросту не готова к повышенному вниманию.

– Да, ваша честь, – говорит она в маленький микрофон, прикрепленный к столу.

Динамик многократно усиливает звук ее молодого и неожиданно красивого голоса. В ту же секунду всем собравшимся становится неимоверно жалко перепуганную девушку с тихим, мягким голосом. Так не может звучать голос убийцы.

По залу прокатывается едва заметная волна перешептываний, а кое-кто из просочившихся сюда журналистов переменяет кассету в диктофоне. Прокурор, строгого вида мужчина средних лет с таким же стертым и невзрачным, как у Марии, лицом поднимается со скамьи. Он подходит вплотную к обвиняемой и опирается кулаками на стол – так, что кажется, лишь эта преграда защищает сейчас подсудимую от его справедливого негодования.

– Мисс Грубер, мы услышали рассказ о том, как вас вместе с Ирен Лайдольф, Стефанией Мейер и Вальтрауд Вагнер видели в баре неподалеку от больницы «Лайнц». Вы шутили и смеялись, обсуждая одну несговорчивую пациентку, которую намеревались в ближайшее время убить. Это так? – спрашивает он.

Мария не в силах ответить. Дело вовсе не в чувстве вины, но в диком страхе перед таким скоплением лиц, которые с любопытством наблюдают за разворачивающейся сценой.

– Мисс Грубер? Это правда? – повторяет вопрос судья.

– Да, ваша честь. Это правда, но…

– Что? – угрожающим тоном спрашивает прокурор, из-за чего судья удостаивает его осуждающим взглядом.

– Я смеялась, но мне было не смешно, – тщательно выговаривая каждое слово, произносит женщина. 

* * *

Помню, как они шествовали по коридорам вчетвером. Они производили сильное впечатление, я бы даже сказал, завораживали. Их можно было бы назвать красивыми, но в моем понимании красота – это положительная характеристика, нечто притягательное. Это слово здесь не подходит. Они отталкивали и пугали, но в то же время зачаровывали. Их сила, их уверенность в том, что любую проблему можно решить, их самовлюбленность, как мне казалось… Мы все, даже врачи, сторонились их, инстинктивно старались не переходить им дорогу.

Из воспоминаний сотрудника больницы «Лайнц»

В восемнадцать лет я устраиваюсь санитаркой в больницу «Лайнц». Никто не мечтает о такой работе, но выхода у меня нет.