Джефри Робинсон - Ямани: Взгляд из-за кулис Страница 50

Мы должны принять в расчет саудовскую систему земельных дарений. Дарение земли, неотъемлемая составная часть жизненного уклада во всех странах арабского мира, — традиционный способ, которым саудовская королевская семья награждает верных слуг, выражая им благодарность за хорошо сделанное дело.

— Из года в год, — говорит Ямани, — король Фейсал проявлял по отношению ко мне исключительную щедрость. Я получил от него огромные земельные участки и право распоряжаться ими по собственному усмотрению. Конечно, и король Халед был ко мне очень щедр. Но Фейсал, тот во мне просто души не чаял, и благодаря ему в период с 1974 по 1976 г. у меня скопилось целое состояние недвижимости.

В те времена, когда Ямани получил от короля первые земельные участки, недвижимость в Эр-Рияде стоила буквально гроши. Бум взвинтил цены до немыслимой величины.

— В годы бума было очень легко нажить кучу денег, — продолжает Ямани, — возможностей для этого было очень много. Скажем, мне дарили землю или я покупал ее сам — и продавал; потом покупал еще больше земли и опять продавал. И так далее. Мне повезло, и я сумел сделать на торговле земельными участками большой капитал. Но еще большей удачей было то, что я вовремя вышел из игры, до краха, который произошел в 1976 г.

Ямани умело воспользовался нажитым богатством, скупив недвижимость в разных странах мира. Сейчас он владеет земельными участками в Саудовской Аравии, Италии, Швейцарии, Ливане, Франции и Англии. У него есть дома в Эр-Рияде, Джидде, Мекке и Таифе, в пригороде Бейрута, на Женевском озере, швейцарском горном курорте, Сардинии, в лондонском Мейфере и сельском районе графства Суррей.

Юридическая фирма Ямани с начала 60‑х стала одной из наиболее процветающих в странах залива; в настоящее время она имеет главные офисы в Эр-Рияде, Джидде, Бахрейне и представительства в Швейцарии, Великобритании, Соединенных Штатах и Японии.

Ямани имеет также долю в капитале ряда саудовских предприятий — нескольких больниц и компании, выпускающей бумажные товары, которая среди прочего делает гигиенические салфетки.

Наконец, Ямани вложил деньги и в некоторые международные фирмы: ему, в частности, принадлежит контрольный пакет акций швейцарской часовой фирмы «Вашрон Константен» и учредительский капитал объединения «Инвесткорп» — банковской группы, имеющей долю в капитале нескольких крупных нью-йоркских фирм.

Тем не менее Ямани каждый день ходит на работу.

— А как же иначе? Я должен управлять моими инвестициями. Само собой не движется ни одно дело. Мне нужно работать, чтобы поддерживать образ жизни, к которому я привык.

— Бесспорно, подаренные земли помогли ему взять хороший старт, — говорит Уилтон. — Но то, что Ямани сумел так хорошо развить успех, показывает, что он очень талантливый бизнесмен. Вы, конечно, слышали массу историй о коррупции и темных махинациях различных арабских министров и дельцов. Но утверждаю со всей категоричностью: ни разу в связи с подобными историями при мне не упоминали Заки. Конечно, всегда найдутся люди, которые скажут: «Знаем-знаем, откуда у него денежки». Но не стоит обращать на это внимание. Заки всегда производил на меня впечатление исключительно порядочного человека.

Всего за три месяца до отставки Ямани одна из английских газет опубликовала сенсационный очерк, в котором шла речь о его личном состоянии. Приводя мнение работника международной нефтяной компании, который называл Ямани «изрядным сукиным сыном, но при этом честнейшим человеком», автор очерка добавлял:

— Это внушает утешительную мысль, что, имея достаточное количество денег, все «они» станут такими же, как и «мы».

Еще одно из вложений Ямани в международный бизнес — доля в капитале «Сауди Юропиэн инвестмент корпорейшн», компании-учредителя Саудо-Европейского банка в Париже. Недавно в совет директоров этой компании был введен сын Ямани, Хани.

Часть имущества этой компании составляют акции компании «Готко», базирующейся в Соединенных Штатах.

Первоначально «Готко» была торговым филиалом «Галф ойл корпорейшн», но когда в 1983—1984 гг. «Галф» была продана компании «Сокал», «Готко» выделилась в самостоятельную фирму. Тут же распустили слухи, будто Ямани был одним из главных закулисных участников этой операции. Более того: его имя стали потихоньку пускать в ход, чтобы привлечь новых инвесторов. «Знаете ли — только тсс… Ямани тоже в этом участвует». Все заинтересованные лица знали: чем меньше будет шума, тем меньше вероятность, что Ямани узнает, как используется его имя.

— Послушайте, что я скажу. — Ямани наклоняется вперед, показывая, сколь большое значение он придает этому вопросу. — Все то время, что мне довелось быть министром, я ни разу не позволил себе заняться личной коммерцией в области нефти.

Он делает паузу, чтобы подчеркнуть важность своих слов:

— Ни разу.

Одно время в «Плэтс» и других нефтяных журналах стали писать, что Хани собирается купить часть акций американской компании «Юнайтед Стейтс ойл».

По признанию Хани, отец запретил ему это.

— Я рассказал ему о моих планах и попросил совета. Но он меня остановил. Пока я остаюсь министром нефти, сказал отец, ни один из членов нашей семьи не должен лично заниматься нефтяным бизнесом. И вопрос был закрыт.

Заметим, что Ямани имел легальную возможность торговать нефтью. Ничего криминального в этом не было.

Подтверждает это и сам Ямани.

— Верно. Это не противоречило законам Саудовской Аравии.

— Значит, стоило вам захотеть, и вы могли бы это делать?

— Конечно, — говорит Ямани. — Мне совсем не трудно было нажить на нефти большие деньги.

— Так что же вам мешало?

— Я понимал, что это нехорошо, — говорит Ямани.

Вопрос о нефти стал рассматриваться в должной перспективе только после драматических событий 1973—1974 гг.

— Ранее нефть по-настоящему не ценили, повторяет свою мысль Ямани. — Страны-импортеры наивно верили, что на веки вечные обеспечили себя дешевым энергоносителем. Нефтяные компании радовались своим сверхприбылям. Экспортеры же — из-за тогдашних рыночных условий и неспособности защитить собственные права — были обуяны самой обычной жадностью.

В конце лета 1973 г. некоторые члены ОПЕК пришли к выводу, что нужно удвоить цены и в дальнейшем их индексировать, учитывая ежегодную 10‑процентную инфляцию.

Но и эти цифры были определены «с недолетом»: в январе 1974 г. цены были вновь повышены.

Как указывает Ямани, истинное положение вещей было искажено из-за эмбарго. Нормальные условия были восстановлены только в марте 1974 г.

— Последней инстанцией, удостоверяющей правильность экономических прогнозов, является рыночный механизм. Заметное понижение спроса, наблюдавшееся на мировом рынке после января 1974 г., было, вне всякого сомнения, прямым следствием резкого роста цен. Мы, саудовцы, призывали установить более низкие цены только потому, что хорошо понимали: резкие и внезапные скачки могут отрицательным образом сказаться на всей мировой экономике. И хотя наши попытки снизить цены не увенчались успехом, я абсолютно убежден, что без наших усилий они и вовсе взмыли бы до небес.