Борис Садовской - Морозные узоры: Стихотворения и письма Страница 50

В НОВОДЕВИЧЬЕМ МОНАСТЫРЕ

1929-1944

«Я В КЕЛЬЕ, КАК В ГРОБУ…»

НИНЕ МАНУХИНОЙ

Упорно кукольный твой дом тобой достроен,Но жив любовник-враг в объятиях живых,А я стал куклой сам – и жизни недостоинЗабывший умереть жених.

Моя невеста спит в загадочной могиле,Я в келье, как в гробу, ее взяла земля.Нам вещие часы обоим смерть пробилиДвадцать седьмого февраля.

Но самовар поет так нежно об отпетом,В старинном домике так радостно мечте,И сладко сознавать себя живым поэтом,Не изменившим красоте.

Твой стих напомнил мне упругую мимозу,Я в нем созвучия родные узнаю.Прими ж сухой листок и брось живую розуНа лиру ветхую мою.

Н. И. САДОВСКОЙ

Умчалась Муза самоварнаяС ее холодным кипятком.На сердце молодость угарнаяДымит последним угольком.

Как блудный сын на зов отеческий,И я в одиннадцатый часВернулся к жизни человеческой,А мертвый самовар угас.

И потускнел уюта бедногоОбманчиво-блестящий круг,Когда на место друга медногоЯвился настоящий друг.

Е. П. БЕЗОБРАЗОВОЙ

Прости меня: виновен я!Душа холодная мояОледенила грудь твою.Ты полумертвую змеюЛюбовью в сердце принялаИ этой жертвы не снесла.

Но в строгой памяти моейТы расцветаешь всё нежней.Едва небес вечерних ширьНа побледневший монастырьУронит розовый покров,Я слышу в шелесте шаговТвою походку: вот она.

Заря темнеет. Чуть виднаМогила дяди твоего.На холм заброшенный егоЯ положил твои цветы.Прости меня. Прости и ты.

"В черном саване царевна..."

В черном саване царевна.Сердце – мертвый уголек.Отчего же взоры гневноОбратились на восток?

Слышен голос птицы райской.Зацвела весна в гробу.Брови ласточкой китайскойОкрылатились на лбу.

Утихает ветер бурныйВ блеске пламенной зари.Сладко дрогнул рот пурпурный.Говори же, говори.

<НА КЛАДБИЩЕ>

«Никита Петрович Гиляров-ПлатоновТогда-то родился, скончался тогда-то».

Ни кроткой лампадки, ни благостных звонов.Одно неизменно сиянье заката.Пчела прозвенела над тихой могилой.В траве одуванчик: живая лампадка.Гляжу и тоскую о родине милой,О бедной России, упавшей так гадко.

Вдруг слышу мольбы и глухие проклятья:Пропившийся, хилый мальчишка-рабочийК угасшей заре простирает объятья,Грозит кулаком наступающей ночи.И, бабьим, родным, вековечным приемомВцепившись в него, бормоча ему в ухо,Пытается мать соблазнить его домом.О чем ты хлопочешь и плачешь, старуха?Давно у нас нет ни домов, ни законов,Запрыгали звезды, и мир закачался.

«Никита Петрович Гиляров-ПлатоновРодился тогда-то, тогда-то скончался».

"Над крышами клубится дым..."

Над крышами клубится дым.То встанет облаком седым,То пологом повиснет синим,Стремясь к лазоревым пустыням,К просторам вечно молодым.

И днем и ночью там и тутКончаем мы жестокий трудИ в бездну падаем покорно.Так падают сухие зернаИ под землей рожденья ждут.

По силам свет загробный: тотБлеск солнца, как орел, снесет,Там звезд заискрится пучина.Тому свеча, тому лучина.А что тебе, безглазый крот?

Читать, раздумывать, мечтать,Влюбляться, рифмами играть –Всё это глупые привычки,Часов и смыслов переклички,Которых лучше бы не знать.

И снова плыл за клубом клуб,А где-то падал новый труп,И неожиданные смыслыВсплывали, колыхались, вислиИ таяли, как дым из труб.

"Сжат холодный кулачок..."

Сжат холодный кулачок.Образы и ризы.Ты откуда, червячок?Я от тети Лизы.

Наверху давно ушли,Поп сидит за книжкой.Ах, как сладок вздох землиНад тяжелой крышкой!

"Над усадьбой занесенною..."

Над усадьбой занесенноюОсторожная луна.По сугробам дымкой сонноюРасплывается она.

Кто там ждет-переминаетсяУ высокого крыльца,За калиткой дожидается,Не слыхать ли бубенца?

Кто на снег из окон полосыГолубого света льет,Для кого знакомым голосомДомовой в трубе поет?

Над затихшими усадьбамиСосчитать ли, сколько разРазрешалось время свадьбамиВ заповедный этот час!

Пело счастьем, зрело силами,А теперь в сугробах спит,Только вьюга над могиламиЗаливается-свистит.

ЛЕРМОНТОВ

Свалившись новогодним даром,Как долго был ты для меняКаким-то елочным гусаромВ дыму бенгальского огня.

И точно пряник ядовитый,В уме ребяческом моемГусар, малиновый, расшитый,Живым отсвечивал огнем.

Ушли года, забылись речи,Морщины мне изрыли лоб,На елке зачадили свечи,И пряник превратился в гроб.

ПУШКИН