Александр Свечин - Искусство вождения полка (Том 1) Страница 51

Первой задачей было освободить для действий в районе прорыва ближайший III Сибирский корпус; важно было не допустить немцев по крайней мере на левый берег верхней Вилии, чтобы сохранить хотя бы узкую полосу для отхода из Вильны. 7-я Сибирская дивизия уже 15 сентября находилась за Вилией и растянулась до района м. Быстрица. В ночь на 16 сентября 2-я Финляндская дивизия получила приказ сменить 8-ю Сибирскую дивизию на правом участке Мейшагольской позиции, между оз. Желосы и р. Вилией, протяжением около 8 км.

За выделением 7-го полка на помощь 4-й Финляндской дивизии, во 2-й Финляндской дивизии оставалось для смены 8-й Сибирской дивизии (16сильных батальонов) только 3 полка (9 батальонов) и вместо 7 батарей только 2 батареи (горная батарея была взята в отдел) с неполным числом орудий. Центральный участок Мейшагольской позиции занимала отошедшая гвардия. Все три полка нашей дивизии были назначены в боевую часть; мой полк получил наиболее угрожаемую, выдвинутую вперед половину дивизионного участка, примыкавшую к Вилии (от реки до ручья Желоса); другая половина была поделена между истрепанными 5-м и 8-м полками. В дивизионном резерве ничего не было; правда 1 батальон 32-го Сибирского полка был задержан на этом берегу Вилии и находился в корпусном резерве гвардейского корпуса, в участок которого входила и наша дивизия.

Конечно бросалось в глаза слабость нашей артиллерии — десяток орудий на 8 км серьезно угрожаемого фронта; рядом в гвардии было относительное изобилие батарей; раз наша дивизия входила в участок гвардейского корпуса, то штаб дивизии и возбудил ходатайство об усилении нас одной гвардейской батареей, хотя бы взамен взятой у нас в отдел горной батареи (осталась в сводной пограничной, дивизии). Начальник штаба гвардейского корпуса обещал нам уже в середине боя прислать одну легкую батарею 2-й гвардейской артиллерийской бригады (3 сентября, 14 час. No Л 80), но под условием, что она будет поставлена на позиции западнее линии Белозеришки — Пошили, т. е. не дальше 1,5 км от разграничительной линии со 2-й гвардейской дивизий; по-видимому свои батареи гвардия не слишком доверяла соседям. Но, в конечном счете, и эта обещанная батарея не соблаговолила к нам прибыть. Нас оставили выпутываться, как мы можем, для гвардии по-видимому неприятелями мы не были, но не были и своими{67}.

В 20 час. вечера 15 сентября уже стемнело, когда 5-й, 6-й и 8-й полки под моей командой выступили из района мызы Повидаки, через м. Реша, к г. дв. Червонный двор, откуда начали расходиться по своим участкам. Штаб дивизии не пытался сопровождать дивизию на ночном марше, для чего конечно вполне достаточно было старшего командира полка. Командир 5-го полка Шиллинг, ввиду воспрещения отпусков, сказался больным и эвакуировался. Пример его нашел массу подражателей в высшем комсоставе 10-й армии, и к концу дивизиями и штабами дивизий, отчасти полками почти сплошь заправляли временно исполняющие должность. Старший после Шиллинга командир 7-го полка Марушевский находился в отделе. Штаб дивизии ночевал в фольварке близ м. Реша, а утром 11 сентября переехал в г. дв. Вилиянова, где сменил штаб 8-й Сибирской стрелковой дивизии. Такой метод управления позволял штабу дивизии сосредоточиться на своей штабной работе, и при опытности полков в совершении маршей был вполне уместен. За более слабыми частями с его стороны потребовался бы однако неотступный присмотр.

В 2 ч. 30 и. 6-й полк прибыл в г. дв. Любовь, где нас встретили проводники от сменяемого мной 30-го Сибирского полка. Мой штаб полка последовал за проводником в штаб 30-го Сибирского полка, расположенный в с. Тартак, на берегу Вилии. В 30-м полку было 16 рот, у меня только 12 рот; в первой линии у сибиряков находилось8 рот — их приходилось сменять автоматически моими 8 ротами; в батальонных и полковых резервах у меня осталось только 4 роты вместо 8 рот сибиряков. Оба полка были многоопытны, и сибирякам надо было торопиться на другой берег Вилии, против прорыва.

Смена моего полка была закончена в 4 ч. 20 м. утра. Расхождение по фронту 4-километрового участка моих рот, приемка позиций и объяснений сибирских ротных командиров и стягивание сибирских стрелков к штабу полка, расположенному в 2 км позади, заняло только 1 ч. 50 м. Смененные части сразу переходили через Вилию по мосту, находившемуся близ с. Тартак. К 5 ч. утра вся 8-я Сибирская дивизия была сменена, а в 5 ч. 30 м. уже полностью скрылась за р. Вилию. Эти данные, несомненно рекордные, взяты мной из дел 8-й Сибирской дивизии. Смена в данном случае совсем не походила на затянувшуюся на двое суток смену 6-го полка пограничниками 4 — 5 сентября. Правда, сибиряки особенно торопились и потому, что накануне вечером они наблюдали перед своим участком развертывание сильной немецкой артиллерии и последние подготовительные приготовления к атаке; они боялись быть застигнутыми с рассветом ураганом артиллерийского огня и были озабочены скорее сдать с себя ответственность за участок и убраться с него. Цель эта была вполне почтенная, так как они направлялись на особенно ответственную оперативную работу. Нам сибиряки любезно сообщили, что с вечера пристреливалась масса немецких батарей и нас на утро ждет тяжелое испытание.

Бой на утро после смены — величайшая неприятность. В глухую, темную ночь, во время смены нельзя проявить ни малейшей индивидуальности; приходится действовать вслепую, в совершенно неизвестной обстановке, рабски копировать расположение своего предшественника, хотя бы оно изобиловало ошибками и исходило из отличных от наших тактических представлений. Если у него больше рот, чем у нас, то приходится только делить свои пополам, и послушно расходиться за проводниками. Ротные и батальонные командиры влезают в землянки своих предшественников, телефонисты тянут линии вдоль существующих проводов, пулеметы размещаются на заготовленных площадках, хотя бы они были совсем невыгодны. Только первые солнечные лучи позволяют разобраться и начать работу по изучению местности, подступов, узнать, кто оказался нашим соседом, где находится начальство, начать работу по приспособлению. Оборона укрепленной позиции — дело сложное; знакомиться с условиями обороны приходится уже в обстановке боя. Какова наша система огня, какой соседний пулемет может вас поддержать, удается узнать только тогда, когда неприятель уже лезет на вас. Некоторую помощь могли бы оказать добропорядочные, точные схемы, размноженные по числу ротных командиров. Но при нашей русской лени — таковых никогда не оказывалось; самое большее, — новому командиру полка передавался один участок со схематическим порядком расположения рот. А рекогносцировка своего расположения, когда неприятель уже открыл массовый огонь, становится почти невозможной.