Бернард Хаттон - Секретная миссия Рудольфа Гесса. Закулисные игры мировых держав. 1941-1945 Страница 51

Вряд ли нам когда-нибудь удастся узнать правду о том, в каком состоянии находился разум Гесса, когда его привезли в Нюрнберг. Последующее двадцатипятилетнее заключение в Нюрнбергскую тюрьму и затем в Шпандау в Берлине привело к тому, что он сам уже вряд ли помнил, каким был в ту пору. Но мы не можем сомневаться в том, что перед тем, как оказаться в Нюрнберге, сумасшедшим или в здравом уме, Рудольф Гесс перенес много страданий – и психических, и физических.

Глава 21

СПОСОБЕН ЛИ ГЕСС ПРЕДСТАТЬ ПЕРЕД СУДОМ?

10 октября 1945 года Рудольф Гесс в сопровождении офицера британской армии, сержанта и доктора Эллиса Джонса сел в самолет, который должен был доставить его в Германию. Когда самолет уже готов был взлететь, было решено, что к ним должен присоединиться гражданский служащий. Но мест на всех не хватило, и сержанту пришлось сесть на пол.

Самолет был старым, а погода – плохой. Сначала укачало сержанта, затем офицера и, наконец, Гесса. Служащий улыбнулся и сказал с ехидцей:

– Какие вы все слабаки.

Но, когда они приземлились в Брюсселе, чтобы заправиться, он тоже был зеленого цвета и отказался перекусить в столовой аэропорта.

Доктор Джонс оказался единственным, кто сел за стол и с аппетитом пообедал. Он не смог удержаться, чтобы не поддеть Гесса, который часто хвастался, какой он опытный летчик:

– Что с вами, старина? Еще не проголодались?

Гесс пожал плечами и криво усмехнулся.

– Я очень волнуюсь, – просто ответил он.

Его можно было понять. После долгих лет заключения его наконец везли на суд. Перед ним замаячила перспектива освобождения. Он провел в плену почти всю войну и верил, что его не будут обвинять в военных преступлениях, которые были совершены нацистами. Более того, у него был еще один аргумент в свою защиту. Он был душевнобольным. Если его признают таковым, то, возможно, направят в больницу в Германии для лечения, а потом выпустят на свободу и отдадут под опеку семьи.

Когда самолет кружил над Нюрнбергом, бывший заместитель фюрера посмотрел в окно и, несмотря на сильные разрушения, узнал город, который когда-то был местом его политического триумфа. Он повернулся к доктору Джонсу и произнес пророческие слова:

– Не знаю, доктор Джонс, что станется со мной, но я хочу сказать, что ждет нас всех в будущем. Время покажет, что я был прав. Через десять лет Британия будет согласна со всеми моими высказываниями о коммунизме. Он станет самым главным врагом человечества!

В Нюрнбергскую тюрьму Рудольфа Гесса привезли поздно вечером. Его принял полковник Бертон С. Эндрюс, который объяснил ему правила, существовавшие в тюрьме, – заключенные должны были сдать все личные вещи. Услышав это, Гесс пришел в крайнее возбуждение, заявив, что он был военнопленным и высокопоставленным должностным лицом в нацистском государстве, и потребовал, чтобы ему разрешили взять в камеру все, что у него было. Полковнику Эндрюсу удалось убедить его сдать все личные вещи, за исключением нескольких пакетов, в которых, как он подумал, лежали документы. Гесс заявил, что в этих пакетах находятся материалы для его защиты. Он был согласен круглые сутки терпеть присутствие в своей камере часового, только чтобы пакеты остались с ним.

Полковник Эндрюс сказал, что все нацистские обвиняемые должны подчиняться одним и тем же правилам. Исключения не будет сделано никому. Он разрешил Гессу посмотреть, как его бесценные пакеты были опечатаны и заперты в присутствии свидетелей. Бывший заместитель фюрера помрачнел и задумался.

После этого его тщательно обследовала медицинская комиссия. В ее заключении говорилось, что он физически здоров, но чересчур худ. Его назвали понятливым и чутко реагирующим. И хотя держался он замкнуто и официально, у врачей сложилось впечатление, что он готов сотрудничать. Но его мыслительные процессы были нарушены провалами в памяти. Почти на все вопросы он давал ответы: «Не знаю. Не помню». Гесс не смог вспомнить ни даты, ни места своего рождения, ни дня, когда он улетел из Германии, ни подробностей своей жизни до плена. Он заявил, что не помнит ничего о своем пребывании в Англии и только смутно припоминает полет в Нюрнберг. Но Гесс не забыл о своих пакетах и требовал постоянных подтверждений, что они находятся в сохранности и никто их не вскроет.

Гесс по-прежнему страдал от колик в животе. Врачи назвали это «истерической реакцией без особых физиологических причин». Эти колики случались довольно часто, и было замечено, что они возникают, когда за Гессом наблюдают. Тогда он садился на постели, прижимал руки к животу и качался взад и вперед, при этом лицо его искажали сильные гримасы боли. Хотя казалось, что он невыносимо страдает, в самый разгар конвульсий он мог вдруг остановиться и начать обсуждать степень и силу своей боли. Опыт научил врачей, что самый лучший способ остановить колики – это оставить его в полном одиночестве, и через некоторое время боль пройдет сама.

Гесс по-прежнему с большой антипатией относился к врачам и к медицине. Он отказывался даже принимать витамины и никогда добровольно не шел ни на какое обследование или анализ крови. Чтобы проверить его кровь на реакцию Вассермана, трибуналу чуть было не пришлось принимать специальное постановление о применении силы. Реакция на тест Вассермана оказалась отрицательной, группа крови у Гесса была А (II).

30 октября 1945 года Гесса вызвали, чтобы в его присутствии вскрыть его пакеты. В них лежало множество маленьких пакетиков, тщательно запечатанных воском, ибо он считал их содержимое очень ценным. В большинстве из них лежали остатки пищи: кусочки шоколада, хлеба, сахара, различные приправы и другие вещи, которые он припрятал во время еды. Гесс заявил, что все они содержат различные яды, которыми травили его мозг, раздражали ноздри, расслабляли кишечник, вызывали запоры, ослабляли сердце и довели его до потери памяти. На всех пакетиках были указаны симптомы, которые возникали у него после того, как он съедал заключенную в них еду.

Сначала он настаивал, чтобы эти кусочки пищи подверглись анализу, но теперь, при виде этой жуткой коллекции пищевых остатков, он только мягко улыбнулся и заявил, что все это не его. Он признал, что описания на пакетиках сделаны его рукой. Гесс выбрал один или два пакетика, заявив, что вот эти принадлежат ему, но не стал читать то, что на них написано, удовлетворившись утверждением, что это его почерк. Когда его спросили, зачем он так тщательно заворачивал эти кусочки в бумагу и запечатывал их, он ответил: «Надо же было чем-то занять себя!»

8 ноября 1945 года Гессу показали несколько избранных кадров из немецкой кинохроники. На них был изображен он сам с другими лидерами нацистской партии, когда они были у власти. Офицеры союзных армий надеялись, что каким-нибудь своим поступком или словом он покажет, что его амнезия – простая симуляция. Наблюдая за ним, они пришли к мнению, что он приложил все усилия, чтобы не выдать своих чувств, а в некоторых местах страшно напрягался и сжимал кулаки. После просмотра он сказал: «В этих кадрах я себя не узнал. Я так давно не смотрел в зеркало».