Филипп Бобков - Последние двадцать лет: Записки начальника политической контрразведки Страница 52

…Да, мы затратили на это многие миллиарды долларов, но они уже сейчас близки к тому, что у русских называется самоокупаемостью».

Но и до 1985 года политика США и их ближайших союзников решала ту же задачу. Ее цель емко излагалась, в частности, в программе Комитета радио «Свобода»: «…Мы не проповедуем антисоветизм и антикоммунизм, а заботимся о конструктивных изменениях в стране».

Противостоять этому требовала жизнь. И Андропов, один из немногих, стоявших у руля государства, понимал это и искал пути противодействия диверсиям Запада, защиты конституционного строя СССР.

Не стану писать о конкретных операциях, проводимых в те годы. Подчеркну одно: Юрий Владимирович, создавая 5-е Управление, исходил их понимания, что противник, организуя идеологические диверсии, играет на имевшихся в стране трудностях, на возникавших негативных процессах. Их надо было не только видеть и знать, но своевременно реагировать, предотвращая их развитие и укрепляя стабильность в государстве.

Знание оперативной обстановки в стране, причин негативных проявлений позволяло вести продуманную профилактическую предупредительную работу, реже прибегать к репрессивным мерам. Профилактика стала важнейшим методом предупреждения правонарушений, предотвращения становления на преступный путь многих граждан. Она предотвратила расширение репрессивных мер в условиях все обостряющих обстановку в стране идеологических диверсий, проводимых Западом. Комитет госбезопасности нередко упрекали в те годы в либерализме, но Ю.В. строго стоял на позициях соблюдения закона, а применением мер репрессивного характера считал исключением.

А между тем находилось и немало сторонников жестких репрессивных мер. Например, предлагалось выслать из Москвы подстрекателей массовых выступлений и организаторов публичных митингов.

По этому поводу однажды состоялось совещание у Андропова, на котором присутствовали Генеральный прокурор СССР Р.А. Руденко, министр внутренних дел Н.А. Щелоков, начальник УКГБ СП. Лялин, два заместителя председателя КГБ — Г.К. Цинев и С. К. Цвигун — и я.

От московских властей выступил Лялин. По поручению первого секретаря МГК КПСС В.В. Гришина он поставил вопрос о выселении подстрекателей демонстраций из столицы. Ему возражали: подобные административные меры противоречат закону. Лялина решительно поддержал Щелоков, он предложил «очистить столицу», создав для этого штаб из представителей КГБ, МВД и прокуратуры.

— Это снова «тройки»? — осторожно спросил я.

Руденко поддержал меня и стал спорить со Щелоковым. Тот настаивал на своем.

Тогда я вновь попросил слова и попытался доказать, что это прямое нарушение законодательства.

— Что же ты предлагаешь? — спросил Андропов.

— Если у Лялина есть доказательства, что эти люди совершили преступление, пусть их судят по закону. Только суд может определить меру ответственности, — ответил я.

Но Лялин и Щелоков не сдавали позиций. Спор продолжался часа два, но мы так и не пришли к какому-то решению. Андропов закрыл совещание, предложив еще раз хорошенько все обдумать.

Нагнав меня в коридоре, Щелоков покровительственно, хотя и не без иронии, бросил:

— А ты молодец, вот так и надо отстаивать свою точку зрения! Цвигун тоже с улыбкой похлопал меня по плечу, как бы в знак одобрения.

Я понимал значение их иронических усмешек. Гришин готов был любой ценой заплатить за спокойствие и порядок в столице, а этому «руководителю московских большевиков» лучше не становиться поперек дороги.

Зато я получил полное удовлетворение, когда мне позвонил Андропов.

— Правильно поставил вопрос, — сказал он. — Выселять никого не будем!

Я хорошо понимал, что в споре по поводу репрессивных мер, как в зеркале, отражается характер взаимоотношений между руководителями государства и очень четко высвечиваются карьеристские устремления тех, кто из огня этой борьбы хочет выхватить каштаны для себя.

Со стороны наши разногласия выглядели так: Гришин, как человек принципиальный, остро ставит вопрос — очистить Москву от скверны, а «либерал» Андропов проявляет нерешительность. Министр внутренних дел Щелоков выступает, разумеется, на стороне Гришина. Можно себе представить, какой доклад представили Брежневу его «верные соратники»!

Еще один эпизод. В 1971 году я выступал на одном из совещаний в ЦК КПСС. Меня прервал начальник Политического управления войск ПВО Грушевой, заявив, что КГБ не пресекает тех, кто критикует политику партии и обвиняет ее в возврате к сталинизму. Он явно имел в виду применение репрессивных мер, а не разъяснительную и пропагандистскую работу. Я возразил: если встанем на такой путь, как раз и докажем, что повернули назад к сталинизму. Едва ли Грушевому понравился мой ответ, но он промолчал.

Как хотелось некоторым ортодоксам взвалить репрессии на органы госбезопасности! При этом они же при каждом возможном случае старательно сеяли недоверие к чекистам, непрестанно «разоблачая» злодеяния НКВД в прошлые годы.

Однако Андропов не боялся вызвать огонь на себя, он каждый раз настойчиво искал и находил пути предотвращения конфликтных ситуаций, стремясь уберечь своих людей от рискованных шагов и удержать от применения крайних мер.

Мы полностью разделяли эту тактическую линию и всегда стремились придерживаться ее в своей работе.

Когда говорят о преследовании инакомыслящих после смерти Сталина, то нередко рассказывают об арестах за анекдоты, за стишки, за безответственную болтовню.

Кстати, уже в 1994 году приезжавший в Москву из Парижа писатель Владимир Максимов, много выступавший тогда в печати и на телевидении с обвинением тех, кто допустил распад СССР, пожелал встретиться со мной. Такую встречу ему организовали доброжелатели. Встретились не один на один. Основная цель встречи было желание получить данные об агентах КГБ, попавших во власть после ликвидации Советской власти. Важно их разоблачить. Естественно, что это вопрос не к профессиональному работнику специальных служб. Разоблачители были в те годы, но из тех, кто никогда с агентами не работал, а о своей совести не беспокоился.

Но в ходе беседы Максимов бросил фразу: «За анекдоты-то вы сажали, а настоящих врагов…» Отвечая, назвал Максимову несколько человек, начиная с Гамсахурдиа и Эльчибея (в то время уже президентов Грузии и Азербайджана), и сказал: «Но это ведь все члены редколлегии журнала «Континент», главным редактором которого по поручению американских спецслужб стали вы, уехав из Советского Союза для чтения лекций в Германию. Журнал вел активную антисоветскую пропаганду, сыграл свою роль в развале СССР. О каких же анекдотах речь?»