Сергей Нечаев - Иван Грозный. Жены и наложницы «Синей Бороды» Страница 52

В ответ Джером Боус якобы отговаривался недостатком полномочий.

13 декабря 1583 года была организована особая аудиенция у царя, на которую Боус должен был отправиться без оружия и свиты. Иван Грозный хотел поговорить с ним с глазу на глаз о волновавшем его «тайном деле». Однако (так уж получилось) беседа происходила в присутствии нескольких людей, между которыми оказался и Борис Годунов, тогдашний любимец государя, а в будущем — царь. Все эти люди, понятное дело, спали и видели провал английского сватовства, но Иван Васильевич словно и не замечал их надутых физиономий.

Роберт Пейн и Никита Романов рассказывают о реакции царя на переданный ему портрет Мэри Гастингс следующее: «Грозный остался удовлетворен портретом и решил взять ее в супруги. Согласится ли Елизавета на переход невесты в православную веру? Следовало решить и другие вопросы, но он готов был уже назначить день свадьбы. Леди больна, сказал Боус, знавший мнение об этом самой Гастингс, которая также вряд ли согласится стать православной. Государь был огорчен: “Вижу, что ты приехал не дело делать, а отказывать; мы больше с тобою об этом деле и говорить не станем”».

У Казимира Валишевского читаем: «Продолжалась комедия, начатая Елизаветой. Иван хотел знать намерения королевы относительно Мэри Гастингс, а Боус утверждал, что он приехал за тем, чтобы слышать, что будет говорить царь об этом. Припертый к стенке, посланник запутался в увертках и сказал, что Мэри Гастингс была больна и очень больна. Кроме того, вряд ли согласится она переменить свою религию, да притом из племянниц королевы она является самой отдаленной. У королевы есть еще целый десяток родственниц, более близких и более красивых.

— И кто же они такие, сказывай, — с живостью перебил его царь.

— Я не уполномочен об этом говорить, — ответил англичанин.

— Ты говорил о девицах, среди которых мы можем выбрать себе жену, но отказался назвать их. Нас не может удовлетворить столь расплывчатое заявление. Как же свататься к девице, не зная ее имени? В Англии есть, наверное, тысячи красавиц, и не все они кухарки, но не хочешь же ты, чтобы мы сами всех их разыскивали? Ты глупец и не знаешь, как должен вести себя заморский посланник!

— Я не уполномочен об этом говорить…

Выведенный этими словами из себя, Иван Васильевич пригрозил послу, что немедленно выставит дерзкого англичанина за дверь. Но на это упрямый Боус заявил, что английская королева сумеет отомстить за оскорбления, нанесенные ее представителю. Все думали, что за этим последует что-то ужасное, но царь вдруг резко успокоился. Когда англичанин ушел, он лишь устало вздохнул:

— Дай Бог, чтобы у меня самого был такой верный слуга!»

Переговоры шли еще почти два месяца — весьма бурные, но такие же безрезультатные. А 14 февраля 1584 года Джером Боус объявил, что его королева велела ему возвращаться домой «сухим путем», то есть через Францию. С потерей Ливонии это означало проезд по территории Польши.

— Ты, я вижу, пришел сюда не серьезные переговоры вести, — возмущенно закричал Иван Грозный, — а посему можешь убираться, взяв с собой все, что привез!

В ответ на это англичанин нисколько не оробел, а улыбнулся и вежливо поклонился. Три дня спустя ему был вручен проект договора, в котором говорилось, что «взамен права на монопольную торговлю две страны заключают наступательный союз с целью захватить Ливонию». В ответ на это Боус осторожно заметил, что его милосердная госпожа королева не приемлет захватнических войн.

— Но речь не идет о завоевании, — с трудом сдерживая себя, возразил Иван Грозный. — Ливония — это наша старинная вотчина.

— В самом деле? — удивился посланник.

Царь от такой наглости вскипел и топнул ногой:

— Что ты несешь, иноземец! Мы не просили твою государыню быть нам судьей в наших отношениях с другими странами!

Прощальная аудиенция была назначена на 20 февраля, однако, когда Джером Боус приехал во дворец, ему сказали, что царь болен и не может его принять.

А 18 марта 1584 года, как мы уже знаем, царь всея Руси Иван IV Грозный скончался. Ему было всего пятьдесят три года.

Казимир Валишевский пишет: «Итак, мы видели, что Иван страстно желал заключения союза с Англией под влиянием кризиса во внутренней жизни и во внешних отношениях».

А Мэри Гастингс до конца дней знакомые в шутку называли московской императрицей. К своему счастью, на Руси ей побывать так и не довелось…

Заключение

Кто не слышал о зловещем негодяе и убийце, увековеченном французским сказочником Шарлем Перро под леденящим душу именем Синяя Борода? У Перро это был человек, который одну за другой убивал своих жен, как только те осмеливались нарушить строжайший запрет: не заглядывать в некую таинственную комнату. Появлялась новая хозяйка его замка, но и она не могла справиться с любопытством и открывала дверь, к которой нельзя было прикасаться…

Сказка эта появилась на свет в конце XVII века. Она была взята Шарлем Перро из старинных бретонских легенд, в которых народная фантазия самым замысловатым образом превратила замученных Синей Бородой детей в убитых им жен. Сказку читали многие, но лишь единицы знают, что прототип Синей Бороды реально существовал.

Вот только кто это был?

Одни специалисты считают, что это был француз, герой Столетней войны и личный друг Жанны д’Арк, которого звали Жиль де Монморанси-Лаваль, барон де Рэ.

Этот человек родился в 1404 году. В одиннадцатилетнем возрасте он лишился обоих родителей, и воспитывал его дед.

В шестнадцать лет Жиль де Рэ весьма выгодно женился на некой Катрин де Туар, получив к своему и без того немалому состоянию еще более двух миллионов ливров приданого и обширные земли в Пуату. Впрочем, женой он интересовался мало и почти не уделял ей внимания, проводя все время в свите дофина Карла.

Разгоревшаяся с новой силой в 1422 году Столетняя война между Англией и Францией предопределила поприще и будущую карьеру Жиля де Рэ: он отправился воевать, дабы защитить право на корону младшего сына покойного короля Карла VI.

За боевые успехи в 1429 году (в двадцать пять лет!) Жиль де Рэ был провозглашен маршалом Франции. На свои деньги он не только набирал отряды и закупал вооружение, а еще и фактически содержал Карла, а также и весь его двор, беря на себя расходы по организации банкетов, охоты и прочих увеселений, которые так обожал дофин.

После победы под Орлеаном и коронации Карла в Реймсе Жиль де Рэ начал проявлять недовольство королем: теперь, когда все шло так хорошо, неплохо было бы начать возвращать накопившиеся огромные долги. Масштаб их сейчас измерить невозможно, но для маршала, в любом случае, все обстояло очень серьезно, так как он практически полностью истратил то, что у него было. Но новоявленный король Карл VII, как назло, даже и не заговаривал на эту тему.