Александр Таланов - Нансен Страница 52

Нескончаемым показалось Нансену время, что «Виндворд» стоял у берега мыса Флора. Только через десять дней разгрузочные и погрузочные операции были закончены и пароход покинул Землю Франца Иосифа. На борту его находились норвежские путешественники. Сердца их переполняла радость: капитан «Виндворда» взял курс прямо на Варде.

Двенадцатого августа впереди на горизонте показалось что-то темное. Низкая, ровная полоса… Нансен не отрывал глаз от нее. Норвегия!

Наутро пароход вошел в порт Варде. Тут на борт поднялись местные лоцманы — отец с сыном. Когда Нансен обратился к ним по-норвежски, они не придали тому значения. Но едва капитан назвал имя Нансена, лицо старого лоцмана озарилось восторгом. Он схватил за руку соотечественника и горячо поздравил с возвращением на родину.

Еще раньше, чем была дана команда бросить якорь, Нансен и Иохансен поплыли в лодке к берегу, где находилась телеграфная контора.

На пристани никто не узнал их; единственным существом, обратившим внимание на путешественников, была корова, которая, как показалось Нансену, с удивлением посмотрела вслед. Вид этой коровы так живо свидетельствовал о наступившем лете, что он с трудом удержал себя, чтобы от всего сердца не обнять ее. Теперь он вполне почувствовал, что находится действительно в Норвегии.

— Часть телеграмм мне хотелось бы отправить как можно быстрее! — обратился Нансен к телеграфисту.

Почтовый чиновник недовольно поглядел на толстую пачку и длинные тексты в две-три тысячи слов, однако, увидев подпись, воскликнул:

— Не часть, а все будет отослано немедленно!

В ту же минуту застучали аппараты, оповещая Норвегию и весь мир о том, что два человека из Полярной экспедиции благополучно вернулись на родину и что «Фрам» следует ожидать осенью.

Первые телеграммы были адресованы Еве Нансен, матери Иохансена и семьям фрамовцев. Норвежскому правительству Нансен писал:

"Премьер-министру Хагерупу. Имею удовольствие сообщить вам и норвежскому правительству, что экспедиция выполнила свой план, проникла в неисследованное Полярное море к северу от Новосибирских островов и исследовала область, лежащую к северу от Земли Франца Иосифа до 86°14′ северной широты. Севернее 82° земли не обнаружено.

Лейтенант Иохансен и я покинули «Фрам» и остальных членов экспедиции 14 марта 1895 года под 84° северной широты и 102°27′ восточной долготы. Мы вышли на север, чтобы исследовать море, лежащее к северу от пути «Фрама», а затем направились к Земле Франца Иосифа, оттуда прибыли на "Виндворде".

Возвращение «Фрама» ожидаю в этом году.

Фритьоф Нансен".

Как разнятся эти скромные слова от помпезных рапортов иных людей, оповещающих всех о своих гораздо меньших заслугах! Сообщение Нансена коротко и деловито, в нем ни слова о пережитых и преодоленных трудностях, ни намека на масштабы свершенного подвига. Эгоистическое «я» не заменяет у Нансена честного "мы".

Начальник телеграфной конторы в Варде спешил выложить своему необычайному посетителю ворох всяческих новостей. Едва он обмолвился, что известный метеоролог профессор Г. Мон находится в местной гостинице, Нансен тотчас побежал туда. Еще бы! То был его ближайший друг, много помогавший в снаряжении экспедиции. Как не поспешить обнять такого человека!

В гостиницу Нансен не вошел — влетел! Узнав, в какой комнате живет профессор Мон, он забарабанил в дверь и, не дожидаясь ответа, распахнул ее. Профессор отдыхал на диване, покуривая трубку с длинным чубуком. В этот момент, как он потом рассказывал, мысли его были именно о Нансене — они виделись в последний раз в день проводов «Фрама» в Тромсе. Тогда Мон долго стоял на берегу и махал рукой, посылая прощальный привет людям, отправлявшимся в неизвестность.

Понятно его изумление, ошеломленность, когда на пороге показалась знакомая высокая фигура. Трубка упала на пол, лицо профессора исказилось: "Возможно ли? Фритьоф Нансен?" По-видимому, Мон испугался за себя, вообразив, что галлюцинирует.

Да, перед ним стоял Нансен. Все такой же, как был раньше? Нет! Еще более полный могучей жизненной силой. Непоколебимо мужественный. И с тем особым светом на лице, какой можно заметить только у людей, захваченных великой идеей.

Из глаз Мона брызнули слезы: "Слава богу, вы, значит, живы!"

Они бросились в объятия друг друга. Безудержная радость обуяла их, и бесчисленные вопросы посыпались с обеих сторон.

Весть о прибытии героев путешественников тем временем облетела город. Улицы Варде заполнились ликующим народом, все мачты в гавани украсились норвежскими флагами.

С того дня повсюду в стране начались пышные празднества. Вся Норвегия отмечала подвиг своих национальных героев. В Хаммерфесте, куда вскоре прибыли Нансен и Иохансен, их встретили как триумфаторов. Город от самого берега до вершины горы был украшен флагами и цветами. Дома опустели — обитатели их вышли на улицы приветствовать почетных гостей.

Сюда в тот же день приехала она, которая дала имя «Фраму», — Ева Нансен. Хаммерфест устроил в честь супругов блистательное празднество. Со всех концов земли хлынул сюда поток телеграмм с поздравлениями, пожеланиями счастья и свидетельствами радости по поводу величайшего подвига, свершенного во имя науки. Загоралась заря мировой славы…

Одна только мысль омрачала Нансена: где же «Фрам»? Чем больше он думал об этом, тем более приходил к убеждению, что судно должно уже было бы выбраться из льдов, если только с ним не произошло какого-нибудь несчастья. А если оно произошло?! Как мучительно ожидание!

Двадцатого августа рано утром, едва Нансен проснулся, ему сообщили, что какой-то человек непременно хочет поговорить с ним. Нансен ответил, что еще не одет. "Выходите в чем есть!" — послышался голос из-за двери. Такая поспешность была удивительна, но, очевидно, того требовало неотложное дело.

Человек, так настойчиво требовавший встречи, отрекомендовался начальником местной телеграфной конторы; он сказал, что получена телеграмма, которая, вероятно, представляет большой интерес, поэтому он сам решил ее доставить.

— Представляет для меня интерес? — воскликнул Нансен. — Во всем мире меня сейчас интересует только одно.

Дрожащими руками он вскрыл телеграмму:

"Скьерве. 20. 8. 1896. 9 ч. утра.

"Фрам" прибыл сюда сегодня. Все в порядке. Все здоровы. Сейчас выходим в Тромсе. Приветствуем вас на родине.

Отто Свердруп".

Что-то сдавило Нансену горло, и он еле вымолвил: «Фрам» пришел!" Лицо стоявшего рядом Иохансена превратилось в сплошное сияние. А начальник телеграфной конторы стоял, наслаждаясь произведенным эффектом и тем, как Нансен снова прочел и не раз перечел телеграмму, чтобы убедиться, что это не сон.