Михаил Пыляев - Старая Москва. История былой жизни первопрестольной столицы Страница 53

В такой разорительной роскоши историки справедливо видят сознательную цель верховника Бирона – систематически разорить наше высшее дворянство. В таком недобром стремлении разорить нашу знать едва ли мы можем заподозрить Екатерину II; из дошедших примеров мы видим, как щедра была императрица к своим приближенным.

Так, известный И. Н. Корсаков, когда он «вышел из случая», имел денег около 2 500 000 рублей. У него в деревне, в доме, не только слуги, но и люди гостей пивали шампанское. Гостей у него ежедневно бывало не менее восьмидесяти человек. И. Н. Корсаков начал военную службу сержантом в Конной гвардии – он был капитаном в Кирасирском полку, когда Потемкин назначил его в числе трех лиц, в кандидаты на звание флигель-адъютанта к императрице, на место только что уволенного Зорича; первые два были: Бергман, лифляндец, и Ронцов, побочный сын графа Воронцова. Корсаков обладал необыкновенно изящной фигурой, но в сущности он был более любезен, чем красив: по словам Гельбига, его внешность была так изящна и прелестна, что подобное редко встречается.

Этот внешний лоск его скоро пропал. Легкомыслие и доброта составляли главные черты его характера; он обладал даром чрезвычайно приятной беседы и правильным, хотя не проницательным умом. Все три кандидата были представлены императрице в приемной.

Когда они явились, Потемкина еще не было. Императрица пришла, поговорила с каждым из них и, наконец, подошла к Корсакову. Она дала ему букет, только что поднесенный ей, и поручила отнести этот букет князю Потемкину и сказать ему, что она желает говорить с ним. Потемкин, чтоб наградить принесшего букет, сделал его своим адъютантом.

День спустя после представления, в июне 1778 года, Корсаков сделан был флигель-адъютантом и мало-помалу, через очень короткие промежутки стал прапорщиком кавалергардов, что давало ему чин генерал-майора, затем кавалером ордена Белого Орла и, наконец, генерал-адъютантом государыни.

По удалении от двора он серьезно захворал и после отправился в Москву, где и остался жить навсегда. Корсаков навлек гнев государыни, похитив жену графа А. С. Строганова. Корсаков был хороший музыкант и превосходно играл на скрипке – он обладал в свое время самою драгоценною скрипкою в России.

Про него существует анекдот, что он имел у себя, по примеру дворцов, большую библиотеку. Когда он получил в подарок от государыни дом, бывший Васильчикова, то позвал к себе книгопродавца и заказал ему библиотеку для библиотечной комнаты. На вопрос же книгопродавца, сделал ли Корсаков реестр книг, которые желал бы иметь, и по какой отрасли должны быть выбраны книги, он отвечал:

– Об этом я уж не забочусь, это ваше дело; внизу должны стоять большие книги, и чем выше, тем меньшие, точно так, как у императрицы47.

Какие безумные суммы денег истратили Потемкин и Орловы! Теперь достоверно известно, что последние получили за двадцать лет от щедрот государыни: 45 000 душ крестьян и 17 миллионов деньгами. Один Зорич с августа 1777 года по 3 июня 1778 года получил от Екатерины Шкловское имение, заключавшее в себе 16 000 душ, помимо бриллиантов; ему также выдано подарками более 2 000 000 рублей. Один стол близких придворных Екатерины, П. А. Зубова, графа Н. И. Салтыкова и графини Браницкой, ежедневно стоил казне (с вином, кофе, чаем, шоколадом и проч.) более 600 рублей.

Если сопоставить эти расходы с доходами государства в то время, так, право, все сказанное покажется какою-то насмешкою или выдумкою. Так, известно, что в последний год царствования императрицы общая сумма доходов государства достигала всего 70 657 691 руб.

Только удивляться надо, откуда брались тогда деньги на разные траты и войны. Энгельгардт, например, в своих записках рассказывает, что когда был заключен Безбородко мир с турками и когда приходилось туркам заплатить России 24 миллиона пиастров, то канцлер торжественно им заявил, «что русская государыня не имеет нужды в турецких деньгах!» Энгельгардт добавляет, что такой поступок глубоко изумил турок. А что стоило императрице путешествие ее в полуденный край? Известно, что назначенных десяти миллионов на это путешествие не хватило.

Праздная и разгульная жизнь бар прошлого века стоила много денег, но не на одно вино только шло у них много денег: что проигрывалось еще в карты? Азартная игра в царствование Екатерины велась даже при дворе, а от двора она распространялась и во всех обществах. Энгельгардт утверждает, что азартные игры хотя законом были запрещены, но правительство на то смотрело сквозь пальцы.

Однако императрица иногда и преследовала игроков. Так, письмом от 7 августа 1795 года к московскому главнокомандующему Измайлову она предписывает:

«Коллежских асессоров Иевлева и Малимонова, секунд-майора Роштейна, подпоручика Волжина и секретаря Попова за нечистую игру сослать в уездные города Вологодской и Вятской губерний, под присмотр городничих, и внеся притом имена их в публичные ведомости, дабы всяк от обмана их остерегался». У Волжина притом было отобрано векселей, ломбардных билетов и закладных на 359 000 руб. и, кроме того, множество золотых и бриллиантовых вещей. Все эти богатства приказано было «яко стяжание, неправедным образом снисканное и ему не принадлежащее, отдать в приказ Общественного призрения Московской губернии на употребления полезные и богоугодные».

В том же году писал Бантыш-Каменский князю Куракину: «У нас сильный идет о картежных академиках перебор. Ежедневно привозят их к Измайлову; действие сие в моих глазах, ибо наместник возле меня живет. Есть и дамы…» Через несколько дней он сообщал: «Академики картежные, видя крепкой за собой присмотр, многие по деревням скрылись».

По рассказам современников, в екатерининское время в каждом барском доме по ночам кипел банк, и тогда уже ломбард более и более наполнялся закладом крестьянских душ. Не к добру послужило дворянству это учреждение дешевого и долгосрочного кредита. Двадцать миллионов, выданные помещикам, повели к еще большему развитию роскоши и к разорению дворянства. Быстры и внезапны были переходы от роскоши к разорению.

В большом свете завелись менялы; днем разъезжали они в каретах по домам с корзинками, наполненными разными безделками, и променивали их на чистое золото и драгоценные каменья, а вечером увивались около тех несчастливцев, которые проигрывали свои имения, и выманивали у них последние деньги.

У Загоскина в «Воспоминаниях» находим описание одного из таких ростовщиков сиятельного происхождения, отставного бригадира, князя Н., промотавшего четыре тысячи душ наследственного имения. Вот как описывает он место его действий на одном из московских великосветских балов, где в ту эпоху подобный торговец был необходимой принадлежностью.