Вячеслав Лопатин - Суворов Страница 53

Наступило зимнее затишье. «При поздравлении тебя, любезный друг, с Новым годом желаю тебе паче всего здоровьеца и всех благ столько, сколько я тебе хочу, — пишет ему 1 января Потемкин и прибавляет важную новость: — Сей час получил я из Вены известие, что Цесарские войска делали покушение на Белград: им хотелось его схватить, но не удалося. Война открылася».

КАМПАНИЯ 1788 ГОДА

Суворов быстро оправился от тяжелых ран. «Я теперь только что поворотился, выездил близ пяти сот верст верхом в шесть дней, а не ночью, — пишет он дочери. — Прости, мой друг Наташа, я чаю, ты знаешь, что мне моя матушка Государыня пожаловала Андреевскую ленту "За веру и верность"».

Он готовился к новым боям, обучая вверенную ему пехоту штыковому бою, а кавалерию — сабельной атаке.

Первое большое сражение закончилось победой, но оно показало недостаточную стойкость войск. Через десять дней после Кинбурна Суворов поделился с главнокомандующим мыслями о способах усиления армии. Чтобы успешно сражаться с хорошо подготовленным неприятелем, утверждал он, нужны мужественные, знающие свое дело офицеры, спартанцы, а не сибариты. Он резко критикует привилегированную часть офицерского корпуса — гвардейцев, называет их преторианцами, льстецами, прекраснодушными болтунами и предлагает с целью обеспечения офицерами растущей во время войны армии приостановить действие указа о вольности дворянства. В трудный для Отечества час никто не может прятаться за спины других. Все должны служить!

Столь резкий и откровенный тон письма озадачил составителей четырехтомного собрания суворовских документов, издававшихся в 1949—1953 годах. Публикаторы сделали пометку: «Письмо написано неустановленному лицу, очевидно В.С. Попову». Однако судя по обращению «любезный шевалье» оно было адресовано О.М. де Рибасу — дежурному бригадиру Потемкина, приезжавшему по его поручению в Кинбурн сразу после сражения, — и, конечно, предназначалось самому главнокомандующему Оно и находится среди писем и донесений Суворова Потемкину, а следовательно, дошло до адресата.

Мы не знаем, что ответил главнокомандующий. Но строки его приказов созвучны мыслям, знакомым нам по суворовским наставлениям войскам. В приказе от 18 декабря 1787 года сказано:

«Из опытов известно, что полковые командиры обучают часто движениям, редко годным к употреблению на деле, пренебрегая самые нужныя; и для того я сим предписываю, чтобы обучали следующему: марш должен быть шагом простым и свободным, чтобы не утруждаясь, больше вперед подвигаться… Как на войне с турками построение в каре испытано выгоднейшим, то и следует обучать формировать оный из всякого положения. Наипаче употребить старание обучать солдат скорому заряду и верному прикладу…

В заключение всего я требую, дабы обучать людей с терпением и ясно толковать способы к лучшему исполнению. Господа полковые командиры долг имеют испытать наперед самих обер- и унтер-офицеров, достаточно ли они сами в знании. Унтер-офицерам и капралам отнюдь не позволять наказывать побоями…

Отличать прилежных и доброго поведения солдат, отчего родится похвальное честолюбие, а с сим и храбрость…

В коннице также исполнять, что ей может быть свойственно. Выстроение фронтов и обороты производить быстро, а паче атаку, коей удар должен быть во всей силе; сидеть на лошади крепко с свободностию, какую казаки имеют, а не поманежному принужденно…

Артиллеристов обучать ежедневно примерно и с порохом, егерей преимущественно обучать стрелять в цель…

Всякое принуждение, как-то вытяжки в стоянии, крепкие удары в приемах ружейных должны быть истреблены; но вводить бодрый вид при свободном держании корпуса, наблюдать опрятность, столь нужную к сохранению здоровья, содержать в чистоте амуниции платья и обуви, доставлять добрую пищу и лудить почасту котлы.

Таковыми попечениями полковой командир может отличиться, и буду я на сие взирать, а не на вредное щегольство, удручающее дело».

Как видим, главнокомандующий и его лучший боевой генерал в вопросах обучения войск, отношения к солдату, ведения боевых действий были единомышленниками.

Потемкин держал Суворова в курсе всех важнейших новостей, делился с ним планами предстоящей кампании. Суворов чувствовал, что находится у главнокомандующего на особом счету. 25 февраля 1788 года он пишет: «Вашей Светлости милостивое письмо от 13 ч. сего месяца получил. Будьте, батюшка, здоровы для нас и веселы. Чем больше Вы до меня милостивы, тем паче я боюсь проступитца по общему несовершенству.

С аулами поступлю точно по велению Вашей Светлости. Верный кош произведет здесь благочестивый парад и повеселитца…»

Он большей частью живет в Кинбурне, учит свои войска, готовится к новым боям. В минуты отдыха вспоминает о дочери, радуется ее успехам в учебе, мечтает о встрече с ней: «Милая моя Суворочка!.. Ты меня так им утешила, что я по обычаю моему от утехи заплакал. Кто-то тебя, мой друг, учит такому красному слогу, что я завидую, чтоб ты меня не перещеголяла… О! ай да Суворочка, как же у нас много полевого салату, птиц, жаворонков, стерлядей, воробьев, полевых цветков! Морские волны бьют в берега, как у вас в крепости из пушек. От нас в Очакове слышно, как собачки лают, как петухи поют. Куда бы я, матушка, посмотрел теперь тебя в белом платье! Как-то ты растешь! Как увидимся, не забудь мне разсказать какую приятную историю о твоих великих мужах в древности. Поклонись от меня сестрицам. Благословение Божие с тобою!»

Зимой—весной 1788 года армия Потемкина прирастала подходившими пополнениями. Готовилась осадная артиллерия, делались запасы пороха, ядер, бомб. Особое внимание главнокомандующий уделял строительству гребных судов, и Суворову вскоре пришлось заняться новым для него делом — созданием гребных флотилий на Днепровско- Бугском лимане.

«Суда готовить приказал я гребные с крайнею поспешностию, — уведомляет Потемкин Суворова письмом от 2 марта. — В Кременчуге у меня наподобие запорожских лодок будет 75, могущих носить и большие пушки. Как скоро Днепр пройдет, то и они пойдут. Естли бы сие строилося в Адмиралтействе, то бы никогда их не дождалися».

Суворов разделял мнение своего начальника о Херсонском адмиралтействе, которое возглавлял контр-адмирал Николай Семенович Мордвинов. Вот строки из его письма Мордвинову от 23—24 октября 1787 года: «Не приемли всуе имя Господа. Ваше Превосходительство 3-й раз покорно прошу о спуске на здешний берег Ярославского пехотного полка, которого обозы уже сюда переправляютца… Милостивый Государь мой, я служил флоту всем сухопутным войском из Херсона, оставляя там почти одни нужные караулы и в жестокости войны ограничивая себя здесь известным моим малочислием. Вы по службе делаете толь слабое воздаяние».