Павел Белов - За нами Москва Страница 53

Второй эшелон, готовившийся к прорыву, я намеревался возглавить сам, но заместитель командующего Западным фронтом генерал Г. Ф. Захаров приказал мне остаться, чтобы потом вести замыкающие группу части 325-й стрелковой и 41-й кавалерийской дивизий.

Генерал Захаров прибыл с поручением побудить нас скорее выполнить задачу. Присутствие его создавало нервозную обстановку. Он щедро расточал угрозы, прибегал к самым крутым мерам. Я не мог согласиться с его «методами» управления. Люди в корпусе были опытные и добросовестные. Если и случались неудачи, то, как правило, не по вине наших командиров, а из-за ожесточенного сопротивления врага, превосходившего нас в танках, артиллерии и авиации.

Одним из первых на глаза Захарову попался майор Кононенко. Ни с того ни с сего генерал обвинил его в том, что корпус не имеет хороших дорог для движения автомашин. Кононенко, как говорится, едва унес ноги и ушел в прорыв вместе с генералом Осликовским. Вообще командиры старались избегать встреч с Захаровым.

К этому времени полковник Грецов был отозван в штаб фронта. Впоследствии мы узнали, что Михаила Дмитриевича послали в Подольск на должность начальника курсов младших лейтенантов. Он перешел на преподавательскую работу, о которой давно мечтал. Вместо Грецова в корпус прибыл полковник М. М. Заикин, ранее командовавший стрелковой дивизией. Он окончил в свое время Академию имени Фрунзе, но не имел качеств, необходимых для начальника штаба кавалерийского корпуса. Через неделю после прибытия он получил легкое ранение в ногу, отправился в госпиталь и в рейд не пошел. На плечи Майоров Вашурина, Шреера и других легла дополнительная нагрузка.

Минули почти сутки с тех пор, как эшелон генерала Осликовского пересек Варшавское шоссе. Донесений от него по-прежнему не поступало. И только в 18 часов 27 января прибыл наконец посыльный. Старший сержант Коробков сумел пробраться между немецкими опорными пунктами, а потом верхом проскочил под вражеским огнем через шоссе. Его сразу же привели ко мне.

Осликовский доносил, что на пути движения его частей немцы подготовили сильный опорный пункт в селе Стреленки. Наши дивизии атаковали село. Гитлеровцы оказали очень упорное сопротивление, так что бой продолжался до середины дня. Наконец противник был выбит из села. Но не прошло и часа, как немцы, имея значительное превосходство в силах и средствах, начали контратаку, и кавалеристы вынуждены был оставить Стреленки. Однако гвардейцы не повернули назад. Генерал Осликовский повел обе дивизии дальше в тыл противника. Пробиваясь без дорог, по глубокому снегу, они вышли к селу Куколка и захватили его.

С донесением Осликовского старший сержант Коробков привез записку майора Кононенко. Кроме сведений о противнике начальник разведки сообщал, как трудно приходится гвардейцам. Люди двое суток не отдыхали, находясь все время под открытым небом, на сильном морозе, горячей пищи не получали. Обессилевшие лошади падали от усталости, кормить их было нечем. С рассвета до темноты вражеская авиация бомбила и обстреливала кавалеристов из пулеметов. В подразделениях появилось много раненых, которых некуда эвакуировать.

Теперь мы знали, где находится Осликовский и какова там обстановка. Через несколько часов я приказал командиру 1-й гвардейской кавалерийской дивизии генерал-майору Баранову начать прорыв через шоссе несколько правее того участка, где прорывались дивизии первого эшелона. Учтя ошибку Осликовского, не сумевшего взять с собой артиллерию, минометы и радиостанцию, Баранов переправил через шоссе часть своих орудий и дивизион 107-миллиметровых минометов под командованием капитана Мельникова.

Командир 57-й легкой кавалерийской дивизии полковник Завадовский прямого приказа о переходе в тыл противника не имел. Но, увидев, что 1-я гвардейская дивизия успешно продвигается вперед, он повел следом за ней эскадроны двух своих ближайших полков. А из 41-й легкой кавдивизии, которая должна была действовать вместе с гвардейцами Баранова, до рассвета сумел прорваться только один полк, главные же силы дивизии остались на месте.

Как бы там ни было, но к утру 28 января части Баранова оказались по ту сторону Варшавского шоссе. Снова выбивать немцев из села Стреленки пришлось частям Баранова. Теперь бой был недолгим. 107-миллиметровые минометы подавили огневые точки противника, и в населенный пункт ворвался 160-й гвардейский кавалерийский полк подполковника А. В. Князева. Генерал Баранов сообщил радиограммой, что Стреленки освобождены и наши подразделения продолжают углубляться во вражеский тыл.

К прорыву готовился третий эшелон - штаб корпуса, 41-я легкая кавдивизия полковника Глинского, 96-й Белозерский кавалерийский полк, отставший от 1-й гвардейской кавдивизии, а также пять танков и часть обозов. Всего в третьем эшелоне насчитывалось более двух тысяч человек.

Генерал Захаров пытался удержать меня и на этот раз, предлагая двигаться с частями 325-й стрелковой дивизии, которая по плану должна была замыкать группу. Однако его удалось убедить, что мне со штабом целесообразнее находиться ближе к своим войскам и на месте руководить ими. Кстати, 325-я стрелковая дивизия так и не сумела прорваться вслед за кавалеристами. Она осталась на месте и была потом включена в состав 50-й армии.

Заместителю начальника штаба корпуса по тылу полковнику Сакунову я приказал возглавить части и подразделения, которые не брались в рейд: 212-й кавалерийский полк, ожидавший получения лошадей, и дивизионные тылы. Сакунов должен был находиться в Мосальске и поддерживать со мной связь по радио.

Вечером 28 января, едва стемнело, мы выступили в поход, намереваясь следовать тем же маршрутом, по которому прошел генерал Баранов. Весь штаб корпуса двигался в конном строю. Радиостанции везли на санях.

Достигнув села Дубровня, я получил сообщение командира 41-й кавалерийской дивизии полковника Глинского, что у противника отбиты деревни Сычево и Бесово. Глинский просил разрешения двигаться через эти деревни, то есть значительно правее того места, где прорывался Баранов. Я разрешил, так как действительно противник усилил свои войска, оборонявшие шоссе близ моста через реку Пополту, и прорываться на этом участке пришлось бы с боем. А тут гитлеровцы, видимо, не ожидали нашего появления.

Штаб 41-й дивизии я нагнал возле деревни Бесово. Глинский доложил, что он взял из местных жителей проводников и эскадроны движутся на север по летней дороге, о существовании которой противник не знает. Правда, дорога эта была занесена снегом, по ней никто зимой не ездил, но все же она сослужила нам хорошую службу.