Джузеппе Гарибальди - Джузеппе Гарибальди. Мемуары Страница 54

Я бы считал своим священным долгом напомнить имена всех тех отважных итальянцев, благодаря которым нашу родину стали так почитать в этих далеких краях, вследствие чего в каждом итальянце, который прибывает сегодня в эту важнейшую часть Нового Света, доброжелатели видят чуть ли ни одного из сограждан, а те, кто обычно усматривают врага в каждом иностранце, относятся к нему с уважением.

В журнале Итальянского легиона, который вел Анцани и который я вряд ли мог бы обнаружить сегодня, значатся, конечно, имена и подвиги этих героев. Моя же слабая память подсказывает мне имена лишь некоторых легионеров; большинство же их я, конечно, не могу вспомнить.

Глава 48

Возвращение в Монтевидео

После сражения 20 мая 1846 г. при Даймане в нашей кампании на Уругвае не произошло ничего значительного.

Я получил приказ от правительства возвратиться в Монтевидео с судами флотилии и Итальянским легионом. В Сальто осталось несколько наших мелких судов. Командование гарнизоном перешло к коменданту Артигасу, храброму офицеру, отличившемуся в сражении 20 мая.

Спустя несколько дней после моего отъезда из Сальто туда прибыл полковник Бланко, который по приказу генерала Рибера взял на себя командование войсками в Сальто. Из-за ошибок, совершенных в Корриентесе и Монтевидео, сторонники Росаса очень усилились, тогда как положение народа Ла-Платы становилось чрезвычайно тяжелым. Армия Корриентеса была разбита в сражении Уркизой, и этому несчастному народу после того, как он пролил потоки крови, пришлось изнывать под игом ненавистного деспотизма.

Рибера, не извлекший уроков из неудач, кончил тем, с чего начал: он удалял с должностей людей, которые с достоинством и успехом выполняли свои обязанности, заменяя их своими приверженцами; он разрушал действующую армию, созданную благодаря смелости и упорству народа, который с непревзойденным героизмом старался поддерживать ее; он принес в жертву остатки этой армии, и в конце концов всеобщее негодование и презрение вынудили его покинуть родину. Такой конец ожидает и будет ожидать всякого, кто считает, что нации существуют в этом мире для того, чтобы удовлетворять жажду сладострастия, богатства и власти, подчиняющую себе ничтожных людей, которые называются монархами, а также некоторых республиканских президентов, еще более подлых, чем первые.

Оказывавшие нам поддержку англичане и французы, у которых наши неудачи и достойные сожаления события вызвали разочарование и недоверие, покинули нас. Англия отказалась от всякого вмешательства, а Францию скорее удерживало чувство ответственности за потерю многих своих граждан, чем сочувствие к гибнувшему делу.

Итак, наши позиции на материке одна за другой переходили в руки неприятеля. Сальто, который мы так славно захватили и удерживали, был взят штурмом Сервандо Гомесом; во время обороны этого города погибли полковник Бланко, старый и храбрый солдат, и многие другие из защитников города, среди которых был упомянутый мной лейтенант Галлегос, человек отважный, но кровожадный; поэтому, когда он попал в руки неприятеля, его прикончили.

Наконец, только Монтевидео, последний оплот славного риу-грандийского народа, еще продолжал оказывать сопротивление. В этом городе собрались все те, кого сблизили, как братьев, шесть лет лишений, опасностей, славы и несчастий! Эти бесстрашные люди вновь стали возводить строение, которое злодейство разрушило почти до основания.

Среди них был полковник Виллаграм, ветеран, сорок лет участвовавший в войнах, самый бесстрашный и мужественный воин, молодевший в боях, и полковники Диас и Тахес, отважнейшие военачальники, подло устраненные Риберой, потому что они служили не ему, а родине; здесь были многие другие командиры, смещенные Риберой и теперь снова занявшие свой пост с сознанием справедливости и подчинившись ей: и вместе с ними к защитникам вернулись решимость и вера.

Во имя общественного спасения риу-грандийцы, французы, итальянцы с прежним энтузиазмом стали снова стекаться на защиту общей родины, которой для нас стал гостеприимный город, великодушно предоставивший нам пристанище. Никто уже не поддавался чувству уныния. Оборона Монтевидео, когда станут лучше известны ее подробности, будет оценена очень высоко за блестящую защиту его населения, которое, борясь за независимость, проявило храбрость, упорство и готовность к любым жертвам. Эта оборона доказывает, на что способна нация, не пожелавшая пасть на колени перед могущественным тираном; и какова бы ни была ее дальнейшая судьба, она заслуживает всеобщего одобрения и восхищения.

Период от нашего возвращения с Уругвая и до отъезда в Италию принес скромные успехи. Итальянский легион, пользовавшийся заслуженным уважением за свои славные подвиги, вновь начал нести обычную сторожевую службу на аванпостах, чередуясь с другими войсками, сосредоточенными в столице. Анцани выходил вместе с Легионом. И хотя больше не было крупных сражений, в каждой стычке, в которой участвовал Легион, он оставался достойным своей славы.

Я больше занимался флотом, позаботившись о ремонте нескольких судов, особенно нуждавшихся в этом; на шхуне «Майпу» мы крейсировали по Ла-Плате. В это время я удостоился чести быть призванным командовать республиканской армией; ничего важного не произошло за время моего командования, которое я передал старому храброму генералу Виллаграму.

Между тем вмешательство французов с каждым днем ослабевало. Отказываясь от применения военных мер, они хотели разрешить проблему с помощью дипломатических методов, что вызывало насмешки Росаса. Несколько уполномоченных, посланных вести переговоры, добились от диктатора лишь мало что значивших перемирий, которые только вынуждали несчастный осажденный город расходовать те скудные запасы, которые были собраны с таким трудом.

Изменив политику, Франция сменила также своих агентов. Такие люди, как послы Деффоди и Ауслей, адмиралы Лэнэ и Инглфильд, которым выпала честь проводить великодушную политику и которые заслужили симпатии населения, были заменены сторонниками компромиссов и политики, ставившей целью любой ценой прекратить борьбу.

Правительство Восточного государства, бессильное из-за отсутствия средств, вынуждено было подчиниться диктату вмешавшейся стороны.

Плачевное положение! Несчастны те народы, которые надеются, что им удастся достичь благополучия из рук чужеземцев! И всякий раз, когда нужно привести доказательство этой печальной истины, мысль с тоской обращается к нашей бедной Италии.