Александр Кашкаров - Бом Булинат. Индийские дневники Страница 54

Перевалив Ротанг, ты попадаешь в другой мир. Мир камней, ветров, скудной растительности и небывалых масштабов. Здесь чувствуешь себя Гулливером в стране великанов. К вечеру добрались до Кейлонга – последнего населенного городка с бензоколонкой и дорожным знаком, предупреждающим, что следующая заправка будет только через триста шестьдесят пять километров. Наполнили баки и все канистры.

Утром, купив дрова – несколько черенков для лопат, крем от загара и пару фляжек рома, отправились в путь. Пыльная каменистая дорога была приспособлена разве что для местных автобусов. На остроконечных камнях, хаотично торчавших тут и там, мотоциклы подпрыгивали вверх на полметра, такая дорога имела протяженность в пятьдесят километров, и мы порядком растрясли себе все внутренности. Дорога как пунктирная линия сменялась то заасфальтированными участками, то полным отсутствием покрытия. Правда, красота пейзажа вокруг компенсировала все трудности передвижения. Практически нигде не останавливаясь, ехали до тех пор, пока не начало темнеть. Как только солнце скрылось за горной грядой, стало дико холодно, руки начали костенеть и мы остановились на ночлег посреди небольшой долины, сплошь покрытой низкорослыми кустами колючек. Виляя между колючек, отъехали от дороги и остановились у небольшого камня. Я и Кашкет, наверное, с час ковырялись с допотопной конструкцией палатки. По завершении установки обложенная камнями с кривой палкой посередине, она стала похожа на первобытный вигвам.

Кроме того, нам следовало насторожиться, когда Псих сказал, что палатка трехместная! Заглянув в палатку, я понял, что по нашим меркам, она одноместная! Холодало с каждой минутой все сильнее, так что, разломав купленные черенки, мы разожгли костер, вскипятили чай, забили чиллам, и Кашкет откупорил фляжку рома. Из-за горной гряды показалась луна, вокруг все засеребрилось в ее свете, через долину протянулись тени, вокруг не видно было ни одного огонька, ни намека на присутствие человека, казалось, мы единственные люди в этом мире.

На заправке у Кейлонга

Залезая внутрь палатки, прихватили несколько раскаленных камней из костровища, которые хоть как-то прогрели воздух. Всю ночь я не мог уснуть из-за нехватки кислорода, дыхание сбивалось, и казалось, что вот-вот задохнешься. А Кашкет, в надежде задремать, уговорил вторую фляжку рома, но вместо сна всю ночь скрипел зубами и ворочался с боку на бок.

На следующий день мы преодолели еще три перевала, самый высокий из них – 5400 метров над уровнем моря. На такой высоте байки еле ползут. Дабы адаптироваться, я чуть ли не каждые пятьдесят километров забивал чиллам, во время езды это помогало, но ночью заснуть было практически невозможно. Дорога в Ле считается второй по высоте трассой мира. Безумные космические ландшафты не оставят равнодушным даже самого чуждого природе человека. Пейзаж необычайно разнообразен – то это узкое каменистое ущелье, то широченное плоское плато, а окружающие скалы меняют форму, цвет и породу. Трасса местами – ад кромешный, то ты петляешь между гигантских валунов, то вдруг замечаешь, что едешь уже не по дороге, а посреди ледникового потока, с глушителем, погруженным в мутную воду, и приходиться закидывать ноги на руль, чтобы не промокнуть. Только индийские байки способны выдержать это!

По дороге

Место ночлега на пути к Ле

Заглушив клокочущий двигатель Энфилда, можно испугаться тишины. Это не та тишина, когда вдруг стихает ветер, все вокруг замирает, и в ушах начинает звенеть, а другая, – которую ничто никогда не нарушает. Бескомпромиссная тишина. И есть только ощущение, что чего-то не хватает, и ты прислушиваешься и присматриваешься, ищешь и не находишь. Вокруг ни одного живого существа, даже насекомого. Мертвый пейзаж – ничего кроме красных скал, темных расщелин до горизонта, снежных шапок, слепящих глаза, и ультраголубого пронизывающего неба.

В двух километрах от нас, на противоположной стороне ущелья, вдоль которого течет разлившаяся на ручьи река, похожая на расплавленный свинец, на высоте четырех тысяч метров видна тибетская деревня, не указанная ни на одной карте. Несколько беленых строений, похожих на маленькие крепости.

Чтобы добраться от деревушки до реки, надо сползти по отвесному склону почти километр или пройти по тропинкам пять. Вдоль всего русла, уходящего на километры, скрывающегося за горами, растет мелкий кустарник, больше похожий на мох. Всю осень деревенские жители собирают эту растительность, прессуют, набивают ею свои заплечные корзины и таскают к себе домой. Зима здесь начинается с ноября и заканчивается в апреле.

Чтобы протопить русскую избу в подобных условиях, необходимо минимум шестнадцать крепких поленьев, то есть около четырнадцати килограмов дерева в сутки. Чтобы радоваться теплу, жителям этого поселения необходимо натаскать две с половиной тонны хвороста на каждую печь. Как они что-то выращивают на такой высоте, в таком климате, и чем питаются – необъяснимая загадка.

На подступе к перевалу

В окрестностях Ле

До Ле мы добрались за три дня без особых приключений. Сам городок произвел на нас приятное впечатление. Раскинувшись посреди каменного рая, он весь засажен зелеными деревцами, напоминающими смесь тополя и кипариса. Чистый и уютный, он располагает к пребыванию, мы провели здесь несколько дней, в течение которых окончательно адаптировались к высоте, но не без помощи куска manali cream, щедро отломанного ЭмСи.

Обратная дорога оказалась не так безобидна.

Из Ле выехали ранним утром, решив на сей раз добраться до Манали за двое суток. На первом же перевале я решил на ходу переключить плеер и тут же загремел в груду камней на обочине. Из-за того, что я был закутан как луковица, остался почти невредимым. Зато байк требовал небольшого ремонта – сломались передние тормоза и разбилась фара. Достав мешок с запчастями, приступили к починке. Погода была не на нашей стороне – начинался снег, и в этот момент нам стало ясно, что горы могут быть совсем недружелюбными. Мы стояли посреди пустынной дороги на высоте пять тысяч метров и, вооружившись плоскогубцами небывалого размера, пытались привязать стальной тросик чуть толще нитки. Потратив на это чуть больше часа, преодолели перевал, но на спуске у меня оторвался тросик акселератора и пришлось вновь заняться ремонтом. Мимо пронесся турик на Энфилде и, не останавливаясь, прокричал «Good Luck!». Через несколько минут, в течение которых я перекидывался с Кашкетом проклятиями, отбирая друг у друга плоскогубцы, к нам подкатил еще один европеец, стрельнул бензин и, чувствуя себя в долгу, ограничился советом намотать остаток стального троса на палец и ехать дальше – четыреста километров! Ответом ему было злобное «барала́нде»[121], и он поспешно скрылся.