Антонио Сальери. Интриган? Завистник? Убийца? - Сергей Юрьевич Нечаев Страница 55

Доктор Винцент Гюльднер фон Лобес (1763–1827) находился в постоянном контакте с двумя докторами, лечившими умиравшего Моцарта (оба они к 1824 году уже умерли), и он написал:

«Он [Моцарт] заболел ревматической и воспалительной лихорадкой поздней осенью. Эти заболевания были в то время широко распространены и поразили многих. Я узнал о случившемся через несколько дней, когда его состояние уже значительно ухудшилось. Я не посещал его по какой-то причине, но справлялся о его состоянии через доктора Клоссета, с которыми я общался почти каждый день. Последний считал болезнь Моцарта опасной и с самого начала опасался рокового исхода, в особенности осложнений на мозг. Однажды он встретил доктора Саллаба и сказал ему вполне определенно: «Моцарта не спасти, уже невозможно сдержать осложнение». Саллаба тотчас же передал эту информацию мне. И действительно, Моцарт скончался через несколько дней с обычными симптомами осложнений на мозг.

Его смерть привлекла всеобщее внимание, но ни малейшего подозрения в отравлении никому и в голову не пришло. Так много людей видело его во время болезни, столь многие справлялись о нем, семья его ухаживала за ним с такой заботой, его доктор, всеми очень почитаемый, талантливый и опытный Клоссет, лечил его со всей тщательностью скрупулезного врача. В этой ситуации даже малейший след отравления не ускользнул бы от их внимания. Болезнь приняла свой обычный оборот и имела свою обычную продолжительность. <…> Подобное заболевание атаковало в то время большое количество жителей Вены и для многих из них имело столь же фатальный исход и при тех же симптомах, что и у Моцарта. Официальное обследование тела не выявило абсолютно ничего необычного».

Затем доктор Гюльднер послал копию своего свидетельства в английском переводе в Париж Сигизмунду фон Ной-комму, который и опубликовал его.

Из слов доктора Гюльднера можно заключить, что осенью 1791 года в Вене имела место эпидемия инфекционных заболеваний (говоря по-современному, это была тяжелая эпидемия гриппа). При этом доктора Томас-Франц Клоссет (личный врач Моцарта) и Матиас Саллаба считались одними из лучших практикующих венских врачей. Более того, доктор Саллаба был одним из основателей австрийской судебной медицины, и уж он-то точно заметил бы следы отравления, если бы они имели место.

По мнению Бориса Кушнера, «то, что два таких специалиста даже и не рассматривали возможность отравления, говорит о многом».

К сожалению, слово не воробей. И чем абсурднее заявление, тем труднее его опровергнуть… Слух о том, что Сальери якобы признался в убийстве Моцарта, каким-то непонятным образом словно обрел крылья. Сплетня эта стала распространяться с невероятной быстротой. Правда, в защиту чести Сальери выступили многие видные музыканты. Бетховен, например, не поверил этой сплетне, Россини заявил, что это — «подлое обвинение»…

Однако ком наветов рос. Нашлись, например, свидетели, видевшие, как Сальери угощал Моцарта конфетами, пусть и задолго до смерти. Казалось бы, ну и что? Но тут же припомнили, что вскрытия не было. Ага, это не случайно! Это потому, что венские врачи хотели скрыть истинную причину смерти!

От кого скрыть? Зачем? Эти вопросы даже не задавались…

Сейчас не составило бы труда по останкам установить причину смерти Моцарта. Но великий композитор умирал в нужде и потому был похоронен «по третьему разряду», то есть в общей могиле. И хотя в одном из австрийских музеев по сей день хранится «череп Моцарта», никто не уверен, что это действительно его череп: он был извлечен из какой-то могилы через десять лет после захоронения.

Миф об исповеди Сальери

Удивительно, но нашелся человек — Гвидо Адлер, австрийский музыкальный критик и педагог, работавший профессором истории музыки в Венском университете, — который заявлял, что в одном из венских архивов ему якобы удалось найти запись исповеди Сальери с признанием об отравлении Моцарта. Однако никто этой «найденной» записи так и не видел…

Однако этот миф об исповеди Сальери зажил своей жизнью. Суть его такова: якобы духовник Сальери сообщил епископу, что композитор не только признался в отравлении Моцарта, но и рассказал, где и когда он подносил ему медленно действующий яд.

И, как водится, нашлись люди, которые якобы видели копию этой исповеди. А известный композитор, литературовед и доктор искусствоведения И. Ф. Бэлза даже написал на эту тему книгу, впервые опубликованную в 1953 году.

По словам автора, о находке документа (записи исповеди Сальери) Гвидо Адлер «рассказывал некоторым своим ученикам и коллегам». Более того, по утверждению И. Ф. Бэлзы, «содержание этого документа уже стало достоянием гласности».

Однако документ этот не был опубликован. Гвидо Адлер умер в Вене 15 февраля 1941 года. Однако ни он сам, ни его друзья и ученики, которым он якобы сообщил о сенсационной исповеди, — никто никогда ни словом не обмолвился об этой находке в печати.

Но И. Ф. Бэлза упорствует: «Профессор Адлер знакомил своих коллег (в частности, зарубежных) с открытиями, сделанными им еще до «аншлюса»». То есть до включения Австрии в состав Германии 12–13 марта 1938 года.

Так где же он — этот таинственный документ?

Казалось бы, И. Ф. Бэлза, раз уж он взялся об этом писать, должен был бы прояснить этот вопрос. Но и из его текста ровным счетом ничего не следует. При этом он утверждает:

«В том, что такое признание было сделано и записано исповедником убийцы Моцарта, не сомневаются в наше время даже те исследователи, которые упоминают о находке Гвидо Адлера, но осторожно задают вопрос, не было ли это признание «горячечным бредом умирающего». Однако, чем более весомым становится груз доказательств виновности Сальери, тем более возрастает удивление как русских, так и зарубежных авторов, поражающихся осведомленности Пушкина».

Кто же эти исследователи?

Их нет.

Правда, И. Ф. Бэлза уверяет, что Гвидо Адлер рассказывал о своем