Валентин Бадрак - Стратегии злых гениев Страница 55

При изучении отдельных технологий и ловких тактических шагов этого дьявола от политики наиболее важным для потомков должно стать понимание того, каким образом чума деструктивного, порожденная небольшой группой одержимых, способна привести к безраздельному властвованию над массами и сделать бессильными целые народы.

Детство: точка преломления

Иосиф был единственным уцелевшим ребенком из четырех детей в семье Виссариона и Екатерины Джугашвили, что, несомненно, сыграло ключевую роль в становлении характера будущего руководителя Советского государства. Важным штрихом к его появлению на свет явился тот факт, что его молодая мать (когда родился Иосиф, ей было немногим больше двадцати лет) уже успела похоронить троих детей. Это предопределило удивительно трепетное отношение матери к своему Сосо, вечную боязнь потерять его и даже превращение процесса воспитания мальчика в настоящий культ. Благоговейное отношение к отпрыску еще больше усилилось после того, как тот перенес тяжелую оспу. А еще позже, когда мальчику было десять или одиннадцать лет, в толпу людей, в которой находился и он, на полном ходу врезался тяжелый фаэтон. Ошарашенная случившимся, Екатерина едва не сошла с ума от ужаса, боясь потерять и четвертого ребенка: она разразилась дикими воплями, когда в дом доставили не приходящего в сознание Сосо. Но все обошлось, и напоминанием о жутком случае, чуть не ставшем трагедией, Иосифу до конца жизни служил не до конца сгибающийся локтевой сустав левой руки.

Эти неординарные эпизоды в начале жизни обозначили четкую материнскую акцентуацию на сыне, причем она была, по всей видимости, сосредоточена лишь на этом. Муж, отъявленный пьяница и дебошир, отношения с которым носили все более формальный характер, давно отошел на второй план. Что касается самого Иосифа, то и странные смерти детей, родившихся в семье до него, и пережитая оспа, и случай с фаэтоном вкупе с фанатичной любовью матери породили в его подсознании подспудную мысль о собственной исключительности. Мальчику казалось, что все это не просто случайности, что он, словно отмеченный Богом, пришел в мир непогрешимым, чтобы совершить нечто удивительное, удающееся далеко не каждому на Земле. Идеализирование себя со временем стало для него нормой (поощряемой матерью), что оказалось предвестником как нетерпимости к любой критике, так и стойкого желания доминировать в любой деятельности, за которую он брался.

Если с матерью будущего диктатора связывала глубокая привязанность и любовь, то к отцу он испытывал чувства скорее противоположные. Виссарион отличался крайне непримиримым и даже злобным нравом. В то время как Екатерина в упорных попытках поправить сложное материальное положение семьи ночи напролет просиживала за швейной машинкой, ее беспечный муж преспокойно пропивал большую часть заработанных в мастерской денег. А затем нередко избивал и жену, и маленького сына, что вряд ли способствовало появлению у Иосифа чувства уважения и любви к отцу.

Что же вынес Иосиф Джугашвили из сурового детства, пронизанного нищетой и семейными ссорами, насильственно – садистскими выпадами отца и беззаветной любовью матери? Как ни странно, женской идентификации не произошло, поскольку в силу национальной традиции мать, ободряя сына в любых начинаниях, не позволяла себе чрезмерной, бросающейся в глаза опеки. Последнее было бы недопустимым и вызвало бы насмешки в кругу сверстников Сосо, где он неизменно был лидером и заводилой. Материнская любовь лишь укрепила в нем непримиримость и внутреннюю уверенность в своих силах, в способности достичь любой цели, имеющей ясные очертания. Большей частью это связано с национальным фактором: живя в атмосфере, где царит гордый дух горцев, он рано принял активную жизненную позицию и ярко выраженное стремление к доминированию любыми средствами. Еще одним весомым фактором оказалось настоящее противостояние с отцом, часто поднимавшим руку на него самого и на любимую мать. Эдипов комплекс у Иосифа был обострен до крайности и порой находил выражение в открытой борьбе с отцом, на что очень редко отваживаются мальчики. Однажды он даже бросил нож в отца, убежал из дому и спрятался у соседей. Однако, как это ни прискорбно, характер Иосифа постепенно впитал ненавистные ему садистские замашки отца, его злобность и взрывоопасность. В этом, несмотря на мучительные угрызения совести, он стал отражением своего родителя.

И мать, и отец, каждый по-своему, рано заставили его почувствовать себя мужчиной, причем уверенным в себе и идеализировавшим себя. С одной стороны, он ощущал себя другом и защитником матери, пользовался ее абсолютным доверием и жил ее установками на успех. С другой – он выиграл символическое сражение с отцом, который неожиданно умер от ножевого ранения, полученного в пьяной драке. Хотя отец умер, когда Иосифу было лишь одиннадцать лет, говорят, он не испытывал никакого чувства скорби или сожаления. Родной отец, с которым он вел борьбу за мать, ушел со сцены, канул в небытие, то есть в восприятии мальчика проиграл. Это еще больше укрепило его уверенность в своей силе и несокрушимости; втайне он гордился, что отныне становится единственным мужчиной и хозяином в семье. Но, возненавидев отца, Иосиф усвоил именно его мужские принципы – суровую бескомпромиссность и грубость в борьбе. К ним прибавилось еще и устойчивое желание мстить, взращенное в период бессильной ярости от отцовских побоев, когда он был не в состоянии противостоять силе взрослого мужчины. Иосиф надолго запомнил согревшее его тайное ощущение удовлетворения, посетившее его со смертью буйного родителя, словно это не случай, а он сам отомстил за мать. Впрочем, жажда мести также была свойственна и Виссариону Джугашвили, осетину по национальности, несшему в крови скрытую страсть к вендеттам. Иосиф Иремашвили, школьный приятель Сталина, который в 1932 году выпустил книгу о «вожде народов» и трагедии Грузии, писал, что уже в детские годы его высшей радостью было «одержать победу и внушить страх».

Есть еще один любопытный нюанс, имеющий отношение к детским годам Сталина. Дочь Сталина Светлана рассказывала, что мать, бывало, сама колотила сына за проступки. Такие взаимоотношения в семье, где и мать, и отец достигали результата путем причинения физической боли, породили акцентуацию Иосифа на грубых насильственных актах по отношению к соперникам и конкурентам, а возможно, и тайные желания пыток, в которых мучения других символизировали бы безграничную власть истязателя. Постоянная жажда испытывать завораживающее чувство власти над другими стала с некоторых пор корректировать поведение Иосифа. Детство дало ему несколько мощных раздражителей в виде стремления к чужой боли, желания мстить за любой акт несогласия и критики. Хуже всего, что эти раздражители были впущены в его подсознание на фоне вытеснения любви; хотя ему и окружающим казалось, что мать является бесспорным объектом любви Иосифа, на самом деле, рано развившиеся эгоцентризм и нарциссизм потеснили все, что не касалось его собственной особы. Это множество раз проявлялось в революционные годы и особенно в период диктатуры.