Николай Черкашин - Авантюры открытого моря Страница 55

На рейде Копенгагена в то время стояла 2-я бригада крейсеров английского флота под флагом контр-адмирала сэра Кована: три легких крейсера и пять эскадренных миноносцев. Хорошо известно, что именно сказал адмирал Кован лейтенанту Ферсману:

«Я надеюсь, что каждый английский морской офицер в подобном положении поступил бы столь же доблестно, как это сделали вы!»

Конечно, в жизни все было не так просто и эффектно, как в поэме стихотворца. В конфликт «Китобоя» с англичанами вмешалась вдовствующая Государыня Императрица Мария Федоровна, жившая в то время в Копенгагене.

Англичане стояли на том, что «Китобой» их законный приз, захваченный в июне 1919 года. Британское адмиралтейство требовало от Ферсмана, чтобы «Китобой» шел в Англию с английским экипажем и под английским флагом. Русские моряки могут находиться на борту судна только в качестве пассажиров.

В конце концов, благодаря моральной поддержке датских властей, французов и дипкорпуса славянских стран британское адмиралтейство отказалось от притязаний на «безотечественный». русский корабль. «Китобой» был снабжен углем и провизией для· дальнейшего следования.

В Копенгагене они узнали, что Северный фронт генерала Миллера пал, так что необходимость идти в Архангельск отпала. Поскольку у Ферсмана было право действовать сообразно обстоятельствам, он принимает решение идти в Севастополь на соединение с Белым флотом Вооруженных сил Юга России.

Германия, не желая осложнять отношения с советским правительством, запретила «Китобою» переходить в Северное море Кильским каналом. Пришлось огибать Ютландский полуостров, прокладывая курс по невытраленным минным полям; минные заграждения выставляли и немцы, и англичане, но «Китобой», даром что тральщик, шел без карт и без тралов, играя со смертью в «русскую рулетку». Точно так же — вслепую — прошли и Ла-Манш, всего лишь два года назад считавшийся «каналом смерти» для немецких подлодок.

Частые поломки заставляли ремонтироваться то в Лиссабоне, то в Бизерте… В Севастополь «Китобой» добрался только 12 ноября 1920 года, тогда, когда впору было ложиться на обратный курс. В Крыму начиналась эвакуация Белой армии, а вместе с ней и гражданского люда, начинавшего свой бег в никуда. В любом случае лишнее плавсредство в Севастополе было весьма кстати, и «китобойцы» деятельно включились в общий аврал.

С командой и 150 пассажирами лейтенант Ферсман двинулся в Константинополь. Под его же начало определили еще два тральщика: трудяга «Китобой» тащил на буксире и потерявший ход эскадренный миноносец «Звонкий».

Из Константинополя Ферсман повел свои тральщики в Бизерту, где через три года «Китобой» закончил свое существование как русский военный корабль. Его продали итальянцам. С новым флагом и новым именем «Итало» он начал свою службу портовым буксиром в Специи и, похоже, счастливо пережил вторую мировую войну.

Что же касается лейтенанта Оскара Оскаровича Ферсмана, то о нем известно, что из Бизерты он перебрался в Копенгаген. Там он и прожил остаток жизни вплоть до 1948 года, когда, уже будучи больным, отправился на пароходе в Аргентину, чтобы повидаться с братом. Там и умер, аргентинская земля приняла прах отважного морехода.

Тогда, в 1920 году, тральщик «Китобой» был последним русским кораблем, над которым развевался Андреевский флаг в европейских водах Атлантики. Спустя 76 лет синекрестное белое полотнище принес сюда первый российский авианосец «Адмирал Флота Советского Союза Н. Кузнецов».

АВАНТЮРЫ ВТОРОЙ МИРОВОЙ

АЛИБИ ПАНА КОМАНДОРА (Казус белли)

Теперь, когда бывшие «братская Польша» и «Советская Эстония» так рьяно рвутся в НАТО, а мы обиженно удивляемся, не худо бы вспомнить события не столь давно минувших лет, свидетели которых еще могут давать показания на суде Истории…

Варшава. Петр Ярошевич, премьер-министр Польши с 1970 по 1980 год, ортодоксальный коммунист, всегда был озабочен собственной безопасностью. Его вилла, расположенная в фешенебельном пригороде Варшавы, была огорожена двухметровым глухим забором с колючей проволокой. Соседи рассказывают, что когда вечером он выходил погулять со своим ротвейлером, то обязательно имел при себе пистолет.

Первого сентября неизвестные проникли на виллу, усыпили собаку и убили 83-летнего Ярошевича и его жену Алисию Сольскую. Окровавленное тело Ярошевича было найдено в его кабинете на втором этаже. Его били по голове, а потом задушили кожаным ремнем. Ремень затягивали на шее с помощью антикварного топорика из его коллекции старинного оружия.

Там же, в кабинете, лежало и тело его жены со связанными за спиной руками и простреленной головой — стреляли из охотничьего ружья с близкого расстояния. Следователей особенно озадачило то, что раны на голове Ярошевича были перевязаны.

Спустя два месяца после начала следствия, в ходе которого было заслушано более 100 свидетелей, польские власти признают, что следственная бригада даже не приблизилась к разгадке этого преступления. «Мы находимся в каком-то лабиринте», говорил Петр Франковски, один из трех прокуроров следственной бригады.

Его убили 1 сентября — в годовщину нападения Германии на Польшу, в день начала второй мировой войны.

Нам не дано предугадать как отзовется не только наше слово, но и чувство…

Ни президент Эстонской республики Константин Пятс, ни Предсовнаркома СССР Молотов, ни министр иностранных дел Германии Риббентроп, ни одна из заинтересованных разведок — польская, германская, советская, эстонская, равно как и историки новейшего времени, — не подозревали и не подозревают, что нить рокового запального шнура, по которому пламя войны перебежало в тихую уютную Балтию, завязалась в фешенебельном пансионате на Гданьской косе, где варшавский бомонд любил проводить время летних вакаций.

В табльдот-зале пансионата «Поможже» («Поморье») все обернулись, когда метрдотель провел к столику у окна высокого офицера в белом флотском мундире. Моряк, не удостоив никого взглядом, кивнул лишь соседу — пожилому улану:

— Прошу разрешения, пан полковник!

— Ради Бога! — отложил газету сотрапезник и представился: — Полковник Завгелло-Белыньски.

— Командор-подпоручник[25] Клочковский. Хенрик Клочковский, если пану угодно.

Через минуту всем пансионерам, в том числе и гордецу-моряку, пришлось обернуться еще раз: метрдотель ввел в зал супружескую пару — ошеломительно красивую шатенку в сопровождении уверенного в себе лысоватого господина. Золотая цепочка обегала намечавшийся животик, словно пунктир экватора.