Бернард Хаттон - Секретная миссия Рудольфа Гесса. Закулисные игры мировых держав. 1941-1945 Страница 55

1. Подготовка или участие в качестве руководителей или помощников в преступлениях против мира; совершение преступлений против мира путем составления планов, подготовки, начала и ведения захватнических войн.

2. Военные преступления, включая убийства, депортацию людей для рабского труда, убийства заложников и издевательства над военнопленными.

3. Преступления против человечества, включая убийство, истребление, обращение в рабство, депортацию и преследование по политическим, расовым и религиозным мотивам.

Обвинение насчитывало сорок три страницы и тридцать тысяч слов. В нем прослеживалось развитие нацистской партии от момента ее возникновения до подчинения немецкого народа власти Гитлера. Каждая страница содержала все больше и больше ужасных подробностей. Из двухсот двадцати восьми тысяч французских политических заключенных выжил только каждый десятый. В Ленинграде погибло сто семьдесят две тысячи человек (в Ленинграде во время блокады, говорилось на Нюрнбергском процессе, погибло 650 тыс. – Ред.), а в Сталинграде – сорок тысяч (40 тыс. погибло только во время известной тотальной бомбежки 23 августа 1942 г. (немцы сделали 2000 самолето-вылетов). – Ред.). В концлагере Майданек было уничтожено более полумиллиона человек, в Аушвице (Освенциме) – четыре миллиона. (Эта цифра сильно преувеличена – в настоящее время считается, что не более 1 млн, хотя и это колоссальное число. – Ред.)

Нюрнбергский процесс стал вехой в истории человечества. Впервые люди попытались поставить вне закона войну в глобальном масштабе. Но законность этого суда была сомнительна, а союзники не имели нравственного права судить нацистских лидеров – у них у самих рыльце было в пушку. Союзные армии сами совершали военные преступления. Победители (англо-американская авиация), решившие судить побежденных, безжалостно бомбили незащищенный Дрезден, пока пожар не поглотил весь город, уничтожив больше мужчин, женщин и детей, чем столь же бесчеловечные атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки. Русские, давно уже применявшие в «исправительно-трудовых» лагерях рабский труд заключенных, безжалостно убивали жителей захваченных ими деревень (такие случаи были, но за них также безжалостно наказывали).

Предание военных преступников суду стало шагом вперед в развитии цивилизации. Все, что способно контролировать и ограничивать жестокость войны, является благом для человечества. Суд в Нюрнберге был порожден желанием сделать так, чтобы организованное уничтожение людей никогда больше снова не повторилось. Но судебные заседания проходили в атмосфере гнева и желания отомстить. Таков был дух времени. Итальянские партизаны убили Муссолини и его любовницу и повесили их вверх ногами на рыночной площади. Лаваль, премьер-министр Франции во время оккупации, был схвачен, подвергся скорому суду, был признан виновным и расстрелян. Даже флегматичные британцы осудили Вильгельма Джойса (лорда Хоу Хоу) и приговорили его к смерти на основании улик, которые современные судебные эксперты признали неубедительными, но дух времени посчитал Джойса виновным и приговорил к смерти еще задолго до того, как он предстал перед судом.

Война держится на зверствах, и то государство, которое является наиболее жестоким, имеет больше шансов победить. Во время Второй мировой войны царила безграничная жестокость, и ни одна из стран, которая участвовала в этой войне, не может похвастаться, что вышла из нее с чистыми руками.

Но среди немецких зверств было одно, столь дикое и бесчеловечное, что возмутило весь мир. Это было их стремление уничтожать людей по расовому признаку. Немцы сделали попытку стереть с лица земли целый народ, всех его мужчин, женщин и детей. И они приводили в исполнение свой план, применяя все средства, которые дает современное государство. Миллионы евреев за время войны загнали в грузовые вагоны для перевозки скота (или войск. – Ред.) и доставляли в специально оборудованные центры уничтожения, где ликвидировали, а трупы сжигали в крематориях концлагерей.

Глава 23

СУД

С самого первого дня Нюрнбергского процесса Гесс демонстрировал полное безразличие к судебной процедуре. Его поведение разительно отличалось от поведения его нацистских коллег, которые глядели во все глаза, нервничали и прекрасно понимали, что речь идет об их жизни и смерти.

Гесс сидел, откинувшись на спинку стула, закрыв глаза. Он делал вид, что спит. Он не надевал наушники, чтобы слушать перевод речей обвинителей и свидетелей. Заявил, что не считает суд законным, и всем своим видом демонстрировал это.

На третий день он принес в зал книгу и все заседание читал ее. Это вызвало раздражение у других нацистских лидеров, которые собирались всеми силами отстаивать свою жизнь и честь Германии. Герман Геринг наклонился к бывшему заместителю фюрера и с негодованием произнес:

– Вы нас позорите!

Но Гесс не обратил на это никакого внимания. Устав от чтения, он откладывал книгу и окидывал зал невидящим взглядом.

– Он не обращает внимания на происходящее на суде, поскольку убежден, что все нацистские лидеры получат смертные приговоры, – объяснил его адвокат. – Он уже смирился с этим и предпочитает тратить время на чтение.

30 ноября 1945 года в зале суда демонстрировали кадры кинохроники, где были запечатлены чудовищные злодеяния, которые творили нацисты в концлагерях. Эти документальные свидетельства, подтверждавшие обвинение, оказали огромное влияние на всех, кто их видел. Даже подзащитные были поражены теми ужасами, которые им показали, и потрясены ими до глубины души. Все, кроме Гесса, который был поглощен чтением и ни разу не взглянул на экран.

После этого председатель трибунала судья Лоуренс из Великобритании произнес:

– Я вызываю адвоката подзащитного Гесса.

Доктор фон Роршайт поднялся на трибуну и сказал:

– С разрешения трибунала я выступаю здесь как адвокат подзащитного Рудольфа Гесса…

Суд должен решить… способен ли мой подзащитный отвечать перед судом и существуют ли условия, которые не позволят ему нести ответственность… я лично… придерживаюсь мнения, что мой подзащитный не способен отвечать перед судом. Поэтому я считаю своим долгом и вынужден сделать следующее заявление: я прошу, чтобы слушание по делу Гесса было временно прекращено; во-вторых, в случае, если трибунал признает его неспособность осознать свою вину, я вынужден буду просить трибунал не продолжать слушание его дела, если подзащитного в зале суда не будет. Если же трибунал признает Гесса способным осознать свою вину, я просил бы, чтобы по этому вопросу высказался какой-нибудь произвольно выбранный эксперт… Я хотел бы сказать от имени подзащитного, что сам Гесс считает, что он способен осознать свою вину и хотел бы сам сообщить об этом суду…