Михаил Болтунов - «Вымпел» — диверсанты России Страница 55

И только при Иване III Россия, как сказал Н. М. Карамзин, вышла из «сумрака теней», началось объединение разрозненных княжеств в единое государство.

А государство, как известно, не может жить без дипломатии, без «посольского дела». Ибо в то время, при Иване III, да и позже, при Иване IV Грозном, никто не говорит о разведке. Она, безусловно, существует. Но входит в состав «посольского дела».

Есть ли свидетельства тому? Есть. И довольно любопытные. Никто Литвин, судя по всему, житель Литвы, писал: «У нас большое число московских перебежчиков, которые, разузнав наши дела, средства и обычаи, свободно возвращаются к своим, пока они у нас, тайно передают своим наши планы…

Хитрый этот человек (Иван IV) назначил награду возвращающимся перебежчикам, даже пустым и бесполезным: рабу — свободу, простолюдину — дворянство, должнику — прощение долгов, злодею — отпущение вины…»

Судя по всему, Иван Грозный ценил перебежчиков и награждал их по-царски. Он знал толк в разведывательной информации, коли жаловал даже «пустых и бесполезных».

Кстати говоря, уже тогда зарождается традиция близости разведки к первому лицу государства. Вот как пишет В. О. Ключевский о Посольском приказе: «Он остается очень близким к государю учреждением, как бы его собственной канцелярией по иностранным делам: выезжая из Москвы, царь берет с собой его или, скорее, его отделение вместе с управляющим им дьяком».

Выйти в дипломаты и разведчики (те и другие поручения зачастую выполнялись одними людьми) можно было лишь став близким к царю человеком. Только ему государь мог доверить главные тайны страны.

Эта традиция оставалась у нас вплоть до хрущевских времен, то есть до середины нынешнего столетия.

Сталин, посылая разведчиков на ответственные задания, лично наставлял их, сам отдавал приказы. Так, в 1939 году Сталин вызвал к себе в Кремль Берию и Судоплатова и поручил в течение года ликвидировать Троцкого, а в октябре 1941-го сам инструктировал будущего резидента в Вашингтоне — Зарубина, перед его отправкой в США.

Сталин порой вникал в мельчайшие подробности проводимых операций. Так, в целях опорочить видного деятеля большевистской партии Юрия Пятакова, он давал указания непосредственно начальнику ИНО Слуцкому.

Вот как об этом рассказывает в своей книге разведчик Александр Орлов, бежавший на Запад.

«Слушая на совещании в Кремле доклад о признаниях, сделанных Пятаковым, Сталин спросил: не лучше ли написать в обвинительном заключении, что Пятаков получил директивы Троцкого не по почте, а во время личной встречи с ним? Так родилась легенда о том, что Пятаков летал в Норвегию на свидание с Троцким. Чтобы версия была более убедительной, Сталин распорядился: пусть начальник Иностранного управления НКВД Слуцкий разработает схему путешествия Пятакова из Берлина в Норвегию с учетом расписания поездов Берлин-Осло.

Когда мы со Слуцким встретились в Париже, в санатории профессора Бержере (это произошло в феврале 1937 года), он рассказал мне, что случилось на следующем кремлевском совещании по делу Пятакова.

Слуцкий доложил Сталину, что собранные им данные не позволяют принять версию о личной поездке Пятакова в Норвегию. Дело в том, что по действующему расписанию путешествие Пятакова в Осло, учитывая время, необходимое, чтобы добраться из Осло в Вексаль, где жил Троцкий, и побеседовать с ним, займет минимум двое суток. Было бы очень опасно утверждать, что Пятаков исчезал из Берлина на столь продолжительное время: по данным советского торгпредства в Берлине, он ежедневно проводил там совещания с представителями различных немецких фирм и чуть ли не каждый день подписывал с ними контракты.

Сталин был недоволен докладом Слуцкого и, не дождавшись изложения всех минусов обсуждаемой легенды, возразил: «Может быть, то, что вы говорите насчет расписания поездов, действительно верно. Однако Пятаков мог ведь слетать в Осло и на самолете? Полет туда и обратно, наверное, можно совершить за одну ночь?»

Слуцкий заметил, что самолет (не забудем, что полет должен был относиться к 1935 году) берет очень мало пассажиров и фамилия каждого из них записывается в журнал авиакомпании. Но Сталин уже принял решение: «Надо указать, что Пятаков летал на специальном самолете. Для такого дела германские власти охотно дали бы самолет!»

Как известно, сталинская версия лопнула словно мыльный пузырь. 25 января 1937 года, через два дня после того, как Пятаков изложил суду эту историю, в норвежской газете «Афтенпостен» появилась заметка под заголовком: «Совещание Пятакова с Троцким в Осло выглядит совершенно неправдоподобным». Далее в заметке говорилось о том, что Пятаков якобы прибыл на самолете на аэродром Хеллер. Однако персонал аэродрома утверждает, что никакие гражданские самолеты в декабре 1935 года там не приземлялись. Однако это не смутило Сталина. Пятаков был казнен.

Такова современная история. Но возвратимся к истокам нашей разведки. Действительно, стать близким к царю в ту пору было не просто, если ты не богат, не родовит.

Вот почему в плеяде первых русских профессионалов — люди, без сомнения, выдающиеся, талантливые, разносторонние, крупные фигуры своего времени.

В их числе первый руководитель дипломатической службы Ивана Грозного — дьяк Посольского приказа Иван Висковатый. Историк А. Гваньини назвал его «превосходным мужем, выдающимся по уму и многим добродетелям канцлером».

Это и Афанасий Ордин-Нащокин, мелкий дворянин из провинциального города Опочка — знавший языки, математику, механику. Его заметил царь Михаил Федорович. И вот Афанасий в Молдавии, а в Москву идут доклады об антирусских выступлениях в сейме Польши, о намерении крымских ханов совершить поход на Москву, о коварстве литовских князей.

По возвращении из Молдавии он занимается Польшей и Данией, а позже работает в Прибалтике в качестве военного разведчика.

Звездным часом его дипломатического и разведывательного искусства становится заключение Андрусовского договора 1667 года между Россией и Польшей, по которому России возвращены ее исконные территории — Смоленское и Черниговское воеводства, Северская земля. Россия получила тринадцать лет перемирия с Польшей и право управлять Киевом.

После этого успеха специальным указом царя Ордин-Нащокин назначается главой Посольского приказа.

Из «худородных», сыном дьяка был и Артамон Матвеев — государственный деятель, крупный дипломат, талантливый разведчик, военачальник, писатель, историк, основатель русского придворного театра.

Сегодня имя этого, несомненно, великого человека почти забыто, а ведь именно он стоял у истоков исторического события — воссоединения Украины и России.