Борис Соколов - Арманд и Крупская: женщины вождя Страница 56

Вероятно, Инесса выражала какие-то сомнения в необходимости новой революции, полагая, что в процессе развития Февральской революции большевики смогут прийти к власти мирным, демократическим путем. Владимир Ильич же буквально с первых дней понял, что Временное правительство надо свергать, вооруженной силой либо путем всеобщей забастовки и массовых демонстраций. На победу на выборах в Учредительное собрание не надеялся — в крестьянской России большевики явно уступали по популярности эсерам. Хотя антивоенная пропаганда на немецкие деньги и агитация за немедленный раздел помещичьих земель должны были сильно добавить партии Ленина народной любви.

Ведь в уже упоминавшемся докладе в цюрихском «Народном доме» о революции 1905 года вождь большевиков искренне сокрушался:

«Крестьяне сожгли до 2 тысяч усадеб и распределили между собой жизненные средства… К сожалению, крестьяне уничтожили тогда только пятнадцатую долю общего количества дворянских усадеб, только пятнадцатую часть того, что они должны были уничтожить…»

Теперь, думал Ленин, крестьяне своего не упустят и уничтожат уже всех помещиков — как класс. А уж потом землю у них самих можно будет забрать, объявив общенародной собственностью, и заставить крестьян на ней трудиться — как новых крепостных социалистического государства. Но для того, чтобы всерьез бороться за власть, Ленину и другим руководителям большевиков надо было вернуться в Россию. А вернуться все не получалось. Англия и Франция не пропускали. Германия колебалась. Вдруг путешественники по дороге развернут антивоенную пропаганду на территории Рейха, где народ уже сильно устал от войны и блокады. Или вообще осядут в Германии, добавив головной боли местной полиции.

Наконец, компромисс был достигнут. 31 марта 1917 года Ленин телеграфировал видному швейцарскому социал-демократу и депутату парламента Роберту Гримму, выступавшему посредником в переговорах с германскими властями: «Наша партия решила безоговорочно принять предложение о проезде русских эмигрантов через Германию и тотчас же организовать эту поездку». Речь шла все о том же пломбированном вагоне. Кстати, эту идею предложил сам Ленин еще тогда, когда надеялся проехать в Россию через Англию и писал Ганецкому: «Прошу сообщить мне… согласно ли английское правительство пропустить в Россию меня и ряд членов нашей партии… на следующих условиях: (а) Швейцарский социалист Фриц Платтен (которому еще предстояло сгинуть в ГУЛАГе. — Б. С.) получает от английского правительства право провезти через Англию любое число лиц, независимо от их политического направления и от их взглядов на войну и мир; (б) Платтен один отвечает как за состав провозимых групп, так и за порядок, получая запираемый, им… вагон для проезда по Англии. В этот вагон никто не может входить без согласия Платтена». На практике эти условия пригодились Ганецкому и Платтену для переговоров с представителями не британского, а германского правительства.

В начале апреля Ленин написал Инессе, все еще пребывавшей в нерешительности:

«Надеюсь, что в среду (4 апреля. — Б. С.) мы едем (из Берна в Германию. — Б. С.) — надеюсь, вместе с Вами… Деньги (100 frs), надеюсь, получили в экспрессе (переводе. — Б. С.), посланном утром. Денег на поездку у нас больше, чем я думал, человек на 10–12 хватит, ибо нам здорово помогли товарищи в Стокгольме».

Раз Ленин вынужден был посылать Инессе деньги на дорогу в Берн, значит, она жила довольно стесненно. Очевидно, Александр Арманд из-за войны не мог переводить за границу средства для бывшей жены. Инесса приехала в Берн и присоединилась к отъезжающим. Перед отбытием, которое отложили до 9 апреля, всем пришлось подписать обязательство соблюдать условия проезда через Германию и всецело подчиняться распоряжениям Платтена. Кроме того, Ильича и других пассажиров пломбированного вагона предупредили, что Временное правительство грозит привлечь к суду по обвинению за государственную измену тех русских подданных, что будут возвращаться в Россию через Германию. По воспоминаниям немецкого социал-демократа Вильгельма Мюнденберга, Ленин все время повторял: «Мы должны во что бы то ни стало ехать, хотя бы через ад».

А большевик П. Иоффе, находившийся в те дни в Цюрихе, утверждал: «На трусливые разговоры липовых интернационалистов о том, что немецкий кайзер, пропуская большевиков, имеет свои определенные цели, Ленин решительно отвечал: «Мне нет дела до целей кайзера. Какая, в конце концов, разница, чего он хочет? Я знаю одно — я должен быть там, а не здесь…» Положим, о целях-то кайзера Ленин знал превосходно. Только дурак мог не догадываться об этих целях: использовать большевиков для разлагающей пропаганды, чтобы вывести Россию из войны. Но Владимир Ильич считал себя безмерно выше «липовых интернационалистов» и большой беды в победе Германии над Россией не видел, если такой ценой будет куплена победа социалистической революции.

Генерал Эрих Людендорф, выполнявший функции начальника штаба при фактическом главнокомандующем германской армией фельдмаршале Пауле фон Гинденбурге, вспоминал: «Помогая Ленину проехать в Россию, наше правительство приняло на себя особую ответственность. С военной точки зрения это предприятие было оправданным. Россию нужно было повалить».

И еще до отъезда Ленина из Швейцарии власти Германии приняли решение платить большевикам. После прихода к власти в октябре 1917 года Ленин и представители германской стороны постарались замести следы этой помощи. В ленинском «секретном» архиве сохранился любопытнейший документ, датированный 16/29 ноября 1917 года:

«Председателю Совета Народных Комиссаров. Согласно резолюции, принятой на совещании народных комиссаров товарищей Ленина, Троцкого, Подвойского, Дыбенко и Володарского, мы произвели следующее:

1. В архиве министерства юстиции из дела об «измене» товарища Ленина, Зиновьева, Козловского, Коллонтай и др. мы изъяли приказ германского имперского банка № 7433 от второго марта 1917 года с разрешением платить деньги тт. Ленину, Зиновьеву, Каменеву, Троцкому, Суменсон, Козловскому и др. за пропаганду мира в России.

2. Были просмотрены все книги банка Ниа в Стокгольме, заключающие счета тт. Ленина, Троцкого, Зиновьева и др., открытые по приказу германского имперского банка за № 2754. Книги эти переданы Мюллеру, командированному из Берлина.

Не знаю, что стало с Г. Залкиндом. А вот уполномоченный НКИД выдающийся лингвист-востоковед Евгений Дмитриевич Поливанов за знание самой сокровенной из большевистских тайн в 1938 году поплатился расстрелом.