Карин Мюллер - Год в поисках "Ва". История одной неудавшейся попытки стать настоящей японкой Страница 56

«Такой же, как и они все», — ставлю я безжалостный диагноз.

Дождавшись ухода несчастных врунов, я беру рюкзак и иду к метро. Внутри все просто кипит от негодования. Неужели они не знают, каково это — оказаться в чужом городе совсем одной, не зная дорогу? Прошагав полквартала, я уже чуть не плачу от жалости к себе. И тут вдруг из-за угла выглядывает тот самый юноша. Прижавшись к стене, он лихорадочно озирается по сторонам. Небось сказал своим старшим, что у него закончились сигареты, и тайком вернулся. Увидев меня, он улыбается с явным облегчением и тычет в ту сторону, куда и в первый раз. Я киваю. Он показывает 3 пальца — 3 квартала — и демонстрирует жестом налево.

Я справляюсь в нужную сторону. Юноша кивает и широко улыбается. Отвернувшись всего на секунду, я оборачиваюсь, но его уже нет.

Домой я прихожу, нагруженная свертками васи, и тут же принимаюсь за изготовление самодельных открыток для тех, кто согласился участвовать в моем фильме У меня осталось всего 5 месяцев, и я решила целиком посвятить себя съемкам. Может, хоть так мне наконец удастся найти то, что я искала?

Но если бы не было этих 6 месяцев в Фудзисаве, я бы тоже многого не узнала.

Теперь я умею контролировать свои жесты и речь (последнее удается не всегда). Я научилась общаться без слов в конфликтной ситуации, как это делают японцы. И мне удалось приподнять маску, которая скрывает от посторонних настоящее лицо Страны восходящего солнца. Здесь как бы существуют 2 параллельных мира, и настоящий всегда у тебя перед глазами, только увидеть его не каждому дано.

Но в глубине души я понимаю, что ничего бы не добилась без помощи Морита-сан. По меньшей мере раз в неделю я посылаю ей письмо на адрес информационного центра в Киото. И каждый раз не знаю, какое бы оправдание придумать: «Извините за беспокойство…», «Обещаю, это в последний раз…». Каждый раз я пишу это искренне, но никогда не выполняю обещание. Она же обзванивает для меня всевозможные организации, знакомит меня с буддийскими монахами и владельцами скотоводческих ферм. Ее репутация и репутация ее фирмы теперь зависит от моего поведения. Благодаря Морита-сан я попала на курсы каллиграфии, прокатилась на пожарной машине и на паровозе. Но больше всего я благодарна ей за то, что она в меня верит.

В электронном ящике новое сообщение: Морита-сан нашла мне семью краболовов. В Симоде у них небольшая гостиница, и они согласились взять меня на рыбалку. Пора собирать вещи.

Семья Хоуэй — краболовы в 4-м поколении. Рыбалка у них в генах: кому лень вставать ни свет ни заря и выходить в ледяной океан, тот работает в рыбном магазине, на рыбном заводе или в суши-баре.

У деда курчавые седые волосы. Лицо потемнело и ссохлось от многолетнего пребывания на солнце, воздействия соленого воздуха и дизельных паров. Толстые щетинистые брови чуть тронуты сединой. Дед себе на уме, любит притворяться, что туговат на ухо, чтобы не принимать участия в семейных разговорах.

Его сестра — спокойная, тихая, общаться с ней очень приятно — все равно что сидеть в душный день на прохладном ветру. Детей у нее нет, и вся жизнь вращается вокруг любимого лабрадора по кличке Дом.

Пес умеет приносить газету и телефонную трубку, и никогда не ворует еду с низенького стола, какой бы аппетитной та ни казалась. Его фото повсюду: на ночном столике хозяйки, семейном веб-сайте, футболках. Он слит у нее в ногах, а в машине всегда кладет голову ей на колени.

Первые 2 дня после моего приезда дует сильный ветер. Рыболовецкие лодки стоят привязанными в гавани, а сами рыболовы сидят по домам. Здешняя кухня очень сытная, а порции огромные: чтобы было чем подпитывать силы в предрассветные часы в штормовом океане, промерзая на колючем зимнем ветру. Крабовые клешни в густом коричневом соусе, джем из морских водорослей и маринованный редис. Картошка, вареные овощи, густая рыбная паста. Толстые ломти сашими и жесткие куски сушеной рыбы. На первом этаже стоит столик, обложенный мягкими подушками. Под столешницей горит газовая лампа. Сунув ноги под одеяло, можно остаться в тепле невзирая на окружающий холод. В моей комнате нет ни отопления, ни мебели: отличный повод посидеть с хозяевами внизу.

Сезон ловли крабов длится всего 3 месяца. Весной краболовы меняют оснастку и оставшиеся месяцы возят туристов на глубоководную рыбалку. Найти клиентов несложно: когда-то Симода сыграл поворотную роль в модернизации Японии, и с тех пор в туристах недостатка нет.

Это случилось 8 июля 1853 года, в жаркий удушливый летний день, как две капли воды похожий на любой другой день затянувшейся эпохи Токугава. Рыбаки вышли в море на своих лодчонках, осторожно лавируя в волнах, чтобы, не дай бог, не отойти слишком далеко от берега: для перебежчиков тогда предусматривалось одно наказание — казнь, даже при ненамеренном пересечении границы.

250 лет Япония жила в своей раковине, вознамерившись укрыться от грязи внешнего мира. А потом на горизонте появился клубочек черного дыма, и этому клубочку предстояло изменить судьбу целой нации. Он превратился в корабль, и вслед за ним из-за горизонта показались еще 2, а потом и 4 судна. Зазвонили храмовые колокола, крестьяне и рыбаки бросились прочь от «огненных кораблей чужаков». В тот день американский командор Перри бросил якорь в Симоде и потребовал аудиенции у градоначальника:

Вообще-то, Перри был не первым иностранцем, побывавшим в Японии. Дипломатические миссии десятилетиями пытались наладить контакт, но лишь голландцам разрешили открыть небольшую торговую компанию на Нагаски — островке в 200 ярдов длиной и 80 шириной. С сушей остров соединял тонкий мостик. Чтобы его пересечь, требовалось специальное разрешение. Высокая стена закрывала панораму на материк. С заходом солнца слуги расходились по домам, и на ночь ворота запирали.

Но как бы правители Японии ни пытались остановить время, перемены в остальном мире шли с головокружительной скоростью. На смену грациозным клиперам, когда-то рассекавшим азиатские воды, пришли пароходы. Первые пароходные суда сжигали огромное количество угля, и в тихоокеанском регионе началась настоящая охота на угольные месторождения. В 1851 году до американцев дошли сведения, что в Японии богатейшие природные залежи угля. И вот командор Перри, квадратноголовый, с двойным подбородком и большим пузом, прибыл в Страну восходящего солнца с целью установить торговые контакты.

Первый договор подписывали в полной тишине: разговаривать японцам с иностранцами было противозаконно. Японский эмиссар Каяма-сан, приняв дары в виде ситцевых тканей, сахара, вина и книг, мудро поступил, выпив вино по дороге на берег. Ибо стоило ему ступить на землю, подарки были конфискованы и уничтожены, а его самого понизили в звании.