Джек Майер - Храброе сердце Ирены Сендлер Страница 57

На следующей же остановке она подхватила коробку и выскочила из трамвая, чувствуя, как у нее закружилась голова и потемнело в глазах. Как раз в то мгновение, когда ее перестали держать ноги, она нашла рядом с остановкой лавочку, рухнула на нее и глубоко вздохнула… Но что же, подумала она, ощущал Авраам, когда проснулся в трясущейся тесной коробке… в полной темноте?

Приемные родители, согласившиеся было взять ребенка, отказались, узнав, что он мальчик, ведь обрезанные мальчики ставили под удар всю семью. Ирене пришлось через переулок и задний двор принести его к Яге, на Лекарскую, 9. В отчаянии Ирена отправилась к сестре Матильде Геттер, которая через несколько дней нашла для Авраама место в одном из монастырей своего ордена.

На следующей встрече в штаб-квартире Centos Ирене показалось, что Ева занята своими мыслями. В конце концов Ева вдруг сказала, вроде бы походя, но с нотками вины в голосе:

– Шмуэль хочет на мне жениться.

Глаза у Евы опухли и покраснели, речь не очень внятная, как бывает либо у сильно выпивших, либо у долго голодавших людей.

Ирена промолчала, не желая выдавать своего разочарования.

– Мне бы не помешало подкраситься и привести себя в порядок, – сказала Ева, стараясь не встречаться с Иреной взглядом, и притворно засмеялась. – Косметика!.. Кто бы мог подумать, что в один прекрасный момент она станет исторической редкостью!

– Похоже, ты очень устала, – сказала Ирена, – и чего-то боишься.

– Шмуэль убеждает меня, что при депортации многих евреев оставят на месте… Юденрат, полицаев, тех, кто работает в магазинах и на заводах, их семьи. Неизвестность страшнее всего…

– А тебе дадут свой Аусвайс[75], если ты за него выйдешь?

– Нет, защитой мне будет его Ausweis. – Она покраснела. – Люди словно с ума посходили… у нас тут новая эпидемия, сплошные свадьбы… все гоняются за теми, у кого есть Ausweis. Даже сестры с братьями вступают в брак, и все ради разрешения на работу. А раввины подписывают брачные свидетельства… и так спасают жизни людей.

– И что ты сказала Шмуэлю?

– Сказала, что подумаю. Я его давно знаю. Он неплохой парень. Мама с папой хотят, чтобы я согласилась.

Ирена не рассказала Еве, как Шмуэль обошелся с малолетним контрабандистом.

– Ева, мне будет очень нелегко вытащить тебя отсюда.

Ева закрыла глаза и покачала головой:

– Ирена, не надо больше об этом. Родители без меня пропадут. Я нужна мальчишкам из своего молодежного кружка. А на арийской стороне я стану просто животным, на которое объявлена охота.

– Тогда выходи за него, Ева.

На несколько мгновений воцарилось неловкое молчание, а потом Ирена спросила:

– А что по этому поводу думает Адам?

– Адам? Он рехнулся, – ответила Ева. – Он переехал на Милую. Пару дней назад я пришла его навестить, и он показал мне пистолет и бомбы из бутылок с бензином. Мы с ним ужасно поскандалили. Он сказал, что раз немцы все равно хотят нас всех убить, то он лучше умрет в бою. Он и сам псих, и общается с такими же психами…

Длительность комендантского часа сокращается на один час, теперь он действует с 21.00 до 10.00. Рабочие смены в ремесленных мастерских и на заводах продлеваются до 21.00.

К июлю практически всем евреям в гетто стало ясно, что депортация – это просто вопрос времени и состоится она в любом случае. Отчаявшиеся мужчины выстраивались в огромные очереди в попытках получить драгоценный Ausweis, разрешение на работу, автоматически исключающее их и членов их семей из списков и позволяющее войти в состав трудовых бригад, работавших на фабриках по пошиву немецкой формы и изготовлению проволочных щеток.

Смотритель здания суда Йозеф добыл ключи от новых замков, установленных на двери подвальных помещений, и суд на улице Лешно снова стал дорогой жизни для детей гетто. Ирена рассчитала, что сил и средств ее организации хватит на спасение от силы десятка детей в неделю. Но депортация, опасалась она, радикально поменяет всю эту математику. Смогут ли они забирать по 15 детей? А по 20? Да и будет ли это иметь какое-то значение?

В середине июля Ирене позвонила Ева… надо было срочно переговорить. Через час Ева безрадостно поприветствовала Ирену у себя в кабинете, а потом плотно закрыла дверь.

– Шмуэль сказал, что появился новый штурмбанфюрер[76]. Он подслушал разговор офицеров еврейской полиции… они обсуждали депортацию… они ее называют «перемещением» или «сокращением населения гетто». Он сказал, чтобы я обязательно сообщила об этом тебе. Видишь, он за нас… он хороший.

Ирена тут же отправилась на блокпост, где дежурил Шмуэль. Он был заметно обеспокоен, но поздоровался с Иреной вроде бы приветливо. Хотя, возможно, он просто притворялся…

– Я слышала, что вы с Евой собираетесь пожениться? – начала она немного издалека.

Он расплылся в своей щербатой улыбке.

– Ну… жизнь-то не стоит на месте!..

– А как же тогда быть с «сокращением населения гетто»?

– Я подслушал разговор офицеров в дежурке на Огродовой, 15… Немцы говорили о трудовых лагерях на Востоке. Вот и все. Если Ева выйдет за меня, что-нибудь придумаем…

– А когда, Шмуэль? Когда?

– Я… Я не знаю, – замялся Шмуэль. – Но очень скоро.

– Ева будет рада слышать, как сильно ты мне помог, – улыбнулась ему Ирена.

Вернувшись к себе, Ирена сообщила Ирене Шульц тревожную новость.

– Я точно знаю, что нам нужно делать, – сказала Ирена. – Наша результативность повысится вдвое, если сократить срок пребывания детей во временных убежищах с 5–6 дней до 2–3. Кроме того, мы можем привозить туда сразу по несколько детей. Сестра Геттер готова принимать больше, связные в гетто у нас есть, работает канал спасения через здание суда. Мы можем выводить из гетто в два или в три раза больше детей… а то и в десять раз больше.

– А тебе не страшно? – спросила Ирена Шульц. – Одно дело вытаскивать оттуда по несколько сирот в неделю… но в десять раз больше… да еще и не сирот… это совсем другое. Такое в тайне держать будет очень трудно. Тебя кто-нибудь сдаст. А это расстрел…

Ирена была изумлена. Конечно, ей было страшно, а кому в Варшаве не страшно? Раз так, надо просто делать свое дело, и будь что будет. Ирена не сомневалась, что ее организация способна и на большее. Им только не хватало денег, но она была уверена, что их можно выбить из Армии Крайовой, правительства в изгнании и «Джойнта».

– Ты мой самый верный и надежный союзник, – сказала она Ирене Шульц. – Депортации начнутся очень скоро. Надо просто засучить рукава.