Валерий Золотухин - Секрет Высоцкого Страница 57

Владимир Высоцкий в счастливые годы со своей второй женой – актрисой Театра на Таганке Людмилой Абрамовой, матерью его сыновей.

24.11.1992. Дель Маро, утро, у Гали

Наконец-то пошли записки в лоб.

«Мы знаем, что Вы поддерживали антисемитские выступления таких организаций, как «Память». Как Вы совмещаете эту антисемитскую деятельность в России с выступлениями перед эмигрантами из России здесь?»

«Почему Вы согласились играть роль вместо Высоцкого в Театре на Таганке, в то время как все другие актеры отказались, тем самым его поддерживая?»

«Господин Золотухин, Вы остались бы в США, если бы Вам выпала такая возможность?»

28.11.1992. Утро, г. Линн

«Затрахают вопросами!» – предупреждал Имма Глейзер. Так оно и вышло. Но почему я, однако, с такой охотой отвечаю, вспоминаю, горячусь и получаю кайф от своих ответов? Я хочу оставить свой след на этом континенте, я хочу вернуться сюда. Хотя как мне не нравится опять эта возня вокруг Высоцкого, «Памяти», еврейства! В России возня вокруг В. С. приутихла.

29.11.1992

Из Ф. в Б. перелетели за 813 долларов – платил Симонов. Представлял меня Иосиф, а потом Иммануил обелял: «Мы звонили в «Память», в «Наш современник», в газету «День» и везде получили самый отрицательный ответ». Слухи… Песня Высоцкого (читает эпиграмму на меня, за что я целую его на выходе).

30.11.1992. У Марка Купера

Это, пожалуй, самая приятная встреча за рубежом. Это энциклопедия молодой, причем закулисной внутренней, Таганки. Я часто видел его около Зины Славиной. Вошел он в историю с похорон В. В. С мальчиком на плечах пробивался он к гробу Володиному, был снят крупным планом и показан.

11.12.1992. «Боинг» – «Дельта»

20 концертов.

Володя Высоцкий не требовал особых благ себе в жизни, особой зарплаты, одежды особой, еды, питья или признанья открытого, не в меру комплиментарного. Здесь можно многое перечислять из того, чего он не требовал особого, но… если в компании была женщина или женщины, за ним было негласное, но безоговорочное право на любую из них. Первый выбор был за ним, остальные разбирали дам после него. Вот это – как бы само собой разумеющееся раз и навсегда и не подлежащее сомнению, что такая-то может предпочесть кого другого, – это меня умиляло, но других, я думаю, задевало не на шутку.

Я Высоцкому не завидовал вообще ничуть, нисколько, и об этом Влади в своем «Прерванном полете» как бы даже специально сказала, отметила… Но наше дело театральное, наша иерархическая закулисная жизнь предполагает и не оставляет сомнения у публики, что Высоцкому обязательно должны были завидовать, и в первую очередь актеры первого эшелона.

13.12.1992. «Дельта», летим в Кливленд

Миша принес нашу с Высоцким уличную фотографию – «10 дней». Я подписал ее и оставил свой телефон.

28.12.1992. «Живой»

– Ох, какой Борис у меня был вчера, ох, какой! Я хочу в ноги к тебе упасть! Русский, какой же ты русский, один… гений.. глаза… Мне хотелось к ногам Высоцкого упасть, когда видела его глаза под наркотой, и сейчас мне хочется упасть к твоим здесь, но скажут – пьяная.

Л. Селютина действительно была подшофè крепко, но сосредоточенная и целеустремленная.

Тысячу раз повторила «какой же ты русский!». И удивление, и угроза, и восхищение, и опасность – если столько русского, как же играть еврея Живаго…

Кто за кем ухлестывал? (1993)

23.01.1993

Ольбрыхский о Высоцком, вышла книжка у нас. Мысль хороша: Володю хорошо слушать, выпивая. Действительно, так и было часто, его настрой эмоциональный – дым сигареты, угар – тянул к этому, потому что жизнь казалась вечностью непреходящей.

26.01.1993

Какой был вчера подарок Володе ко дню рождения! Пел гениальный Градский, а я читал письмо Т. Н. Журавлевой и говорил о курточке от Высоцкого. Был, как мне сказали, маленький спектакль.

4.02.1993

Вчера Тамара развивала чью-то мысль о Высоцком. Кто-то говорил о его характере – двойной стандарт, что можно одному, нельзя другому. Даже зная, что он не прав, он продолжал спорить и добиваться, чтоб было по его сделано. И я в связи с собой и разговором с Любимовым (который, кстати, назло артистам оду Бортнику вчера пропел – «одаренный, крупный талант». – «Есть другое мнение», – сказал Беляев. «Надо с жалостью относиться», – возразил Любимов. – «Одаренный никого не жалеет, и вас в первую очередь») подумал о разгадке некоторой. Ведь это же надо – выпросить у Любимова Гамлета! А с какой (ведь ни одно слово не подходит – «самоуверенность», «настырность», «нахальство») силой, безапелляционностью (Тамара называет это ограниченностью, отсутствием тонкости, душевной интеллигентности – «а как будет партнеру?») в конце концов он буквально выколачивал роль Воланда в уже подмалеванном рисунке из-под Смехова.

Это было на моих глазах – он выходил на сцену, примерялся, разгуливал с тросточкой без тени сомнения, что Любимов скажет: «Начинай, Володя!» Я был потрясен до восхищения. И оправдывал его!! Что это?!

Посмертная маска В. Высоцкого.

«В 4 утра кто-то как толкнул меня, и я проснулся: умер Володя. Я вынул из тряпок его маску, спрятанную от жены, которая в сердцах сказала как-то, что разобьет ее, и на свое место ее положил. Когда развернул, Володя улыбнулся мне. Я вспомнил слова художника Юры Васильева: «Маска живет, живая…»

27.02.1993. Япония, Токио

Художник Юрий Васильев снял посмертную маску поэта. Господи! Господи! Сколько совпадений! У меня маска Володи, снятая Ю. Васильевым.

12.03.1993

Демидова:

– Иван Дыховичный сказал мне, что Володя ему сказал, что «Нейтральную полосу» он посвятил мне. Он тогда за мной ухлестывал.

Записал я и не понял, кто за ней ухлестывал. То, что за ней ухлестывал Иван Д., было всем видно и понятно.

15.06.1993

Главным событием вчерашнего дня стала пресс-конференция Любимова перед премьерой. Ужасающая как по вопросам, так и по ответам. Журналистов было огромное количество, испуганных, подозрительных, недоброжелательных. Такое впечатление, что у каждого из них уже все написано в презрительно-уничтожающей форме, что они пришли зачитать приговор убийцам. Ко мне единственный вопрос: «Не удивило ли вас назначение на роль Живаго?»

Думаю, что у Любимова не было выхода. А удивления мои начались давно. Когда я пришел из театра Моссовета, где играл Недоросля, ребят с баяном, аккордеоном, то у Любимова я получил Грушницкого. Высоцкий – Гамлет, тоже многие удивлялись. Любимов: «Даже закрыли спектакль, что это за Гамлет?» Ю. П. назначил меня на Дон Жуана. Я, говорю, не Дон Жуан. «У меня другого нет!» Так и с Живаго. Я, конечно, прячусь за юмор, а на самом деле у меня страх… Но я знал, что спектакль будет музыкальным, поэтому какой-то шанс у меня был.