Вадим Кирпиченко - Разведка: лица и личности Страница 57

Социалистический эксперимент в Южном Йемене — это еще одна неудавшаяся и печальная попытка быстрого переустройства отсталого общества без учета реальной обстановки.

Те, кто боролся за освобождение страны от английской колониальной зависимости — значительная часть интеллигенции и офицерства, — с готовностью восприняли социалистические идеи и искренне считали социалистический путь предпочтительным для осуществления прорыва из средневековья в цивилизованное общество.

Было на кого и опереться. Советский Союз помогал, как мог: посылал специалистов по всем отраслям хозяйства и на поиски нефти, оказывал Южному Йемену внешнеполитическую поддержку, вооружал армию, готовил кадры и даже построил в Адене высшую партийную школу. На устойчивой основе развивалось сотрудничество и между КГБ СССР и южно-йеменскими органами безопасности. Мы, в частности, помогли построить в Адене небольшой учебный центр, и я во главе делегации КГБ ездил в январе 1988 года на его открытие. Это была моя вторая поездка в Южный Йемен.

Южно-йеменские руководители верили, что строительство социализма в их стране даст в короткие исторические сроки нужный результат, но время шло, а положение не улучшалось. К тому же отношения с соседями становились то напряженными, а то и прямо враждебными, да и в самом южно-йеменском руководстве постоянно возникали разногласия. Все время шла клановая борьба. Кланы формировались и по территориальному признаку, и по политическим симпатиям, и каждая группировка хотела убедить советское руководство, что именно ее члены и есть самые правоверные марксисты. Соперничество перерастало во вражду, и в 1986 году разразилась катастрофа. Сторонники генерального секретаря Йеменской социалистической партии Али Насера Мухаммеда устроили кровавую бойню — расстреляли в упор своих противников, заманив их 13 января на совещание в зал заседаний политбюро. А потом многочисленные сторонники расстрелянных, одержав верх, добивали, где придется, сторонников Али Насера Мухаммеда. Это смертоубийство окончательно подорвало доверие местного населения и международной общественности к южно-йеменским марксистам, и все облегченно вздохнули, когда на смену враждебности между Северным и Южным Йеменом пришли разумные идеи объединения страны, которое и совершилось мирным путем, с обоюдного согласия, 22 мая 1990 года.

Что же нужно было Южному Йемену для спокойной жизни и продвижения вперед? Наверное, то, в чем нуждаются все подобные страны: сильная центральная власть, соблюдение законов, смешанная экономика, социальная защищенность малообеспеченных слоев населения и уж, во всяком случае, не советская модель построения социализма.

Меня пугали, когда я впервые собирался в Аден, дикой жарой и стопроцентной влажностью. «Это же Сандуновские бани Ближнего Востока!» — так аттестовал Аден один наш сотрудник. А какой-то англичанин в своих заметках о Южном Йемене назвал его последней ступенью на пути в ад. Мне повезло: я был в Южном Йемене в самые холодные месяцы в декабре и в январе. Но жара тем не менее стояла сильная. Я спросил нашего представителя, что же здесь делается в августе. Немного подумав, он ответил: «Соберешься после работы зайти по пути из посольства в кооператив, купить чего-нибудь к обеду, пройдешь двести метров под солнцем, а когда придешь в магазин, уже не помнишь, что собирался купить!»

Главная достопримечательность Адена — черные скалы, лишенные всякой растительности, между которыми расположена столица. Густонаселенные районы города разделены скалами, пустырями и свалками. Одну свалку южно-йеменские остряки назвали «Голанские высоты» (поскольку мусор свален отдельными кучами), а другую—«Париж» (там под покровом ночи собираются влюбленные пары). Нашу делегацию оба раза размещали вдали от этих мест, на вершине горы Маашек, в наиболее чистом и благоустроенном районе. Здесь и воздух другой, и толчеи и шума нет, а внизу плещется теплое море, на которое без конца хочется смотреть.

Море — единственное место в Адене, куда все время тянет и где можно испытать минуты блаженства и отдохновения. Купались мы ежедневно рано утром, до начала рабочего дня, на так называемом президентском пляже (иногда его называли еще пляжем для членов политбюро). Это просто маленький кусочек берега и моря, огороженный ржавой безобразной сеткой от акул, там можно бултыхаться в очень теплой (+28 °C) и соленой воде, не опасаясь быть съеденным хищниками Аденского залива.

Переговоры южно-йеменские чекисты (наши партнеры гордо именовали себя чекистами) вели зачастую напористо, особенно когда надо было выколачивать из нас разного рода материально-техническую помощь. «Раз мы в одной лодке (любимый аргумент союзников-арабов), то вы должны нам помогать». Давали мы, конечно, минимум, в основном оперативную технику, и учили йеменцев бесплатно на наших краткосрочных курсах. Каких-то крупных затрат не делали и старались ничего не обещать, так как, с одной стороны, понимали бессмысленность больших расходов, а с другой — у нас просто не было значительных средств на оказание помощи. А южно-йеменские партнеры иногда проявляли неумеренные аппетиты. В последние годы они настойчиво просили построить им здание Министерства госбезопасности в Адене, здания для службы безопасности во всех провинциальных центрах и даже… тюрьму. Кстати говоря, не одни они просили нас оказать помощь в строительстве тюрем. В подобных случаях приходилось язвительно замечать, что мы приехали совсем не с целью обсуждать вопросы тюремного строительства.

Однако такого напористого стиля придерживались далеко не все собеседники. Некоторые южно-йеменские руководители органов безопасности были опытными и трезво мыслящими политиками и свои вопросы ставили тактично, со знанием дела, в рамках, как теперь стало модным говорить, разумной достаточности.

Очень благоприятное впечатление на меня всегда производил председатель КГБ, а затем министр внутренних дел Салех Мунассер Сейили. Как и большинство южно-йеменских руководителей, был он выходцем из небогатой крестьянской семьи и, как и все остальные, не имел возможности получить даже среднего образования. Ум у него был природный, беседы он вел очень тактично, задавал много вопросов по существу и с большим вниманием выслушивал ответы. Во время бесед и переговоров он часто ссылался на высказывания Андропова по различным поводам.

Много внимания работе с нашими делегациями на первом этапе сотрудничества уделял заместитель председателя КГБ и начальник разведки Фархан — один из ближайших соратников и друзей генерального секретаря ЦК Йеменской социалистической партии Али Насера Мухаммеда. Не раз мы с ним встречались и в Москве. Это был решительный и напористый человек, готовый на любые авантюры и постоянно вынашивавший множество различных проектов, по большей части неосуществимых. Любимой его поговоркой, им самим придуманной, была такая: «Мы умрем стоя и здоровыми». Шутка оказалась пророческой. Фархан (его настоящее имя Омар Хуссейн Аляуи) принимал участие в организации уничтожения противников Али Насера Мухаммеда, а когда обстановка внезапно изменилась в пользу противников, не успел убежать вместе со своим хозяином. Его судили и расстреляли в 1987 году. Следствие длилось около года, и надо. сказать, что на суде и, в частности, в момент вынесения приговора Фархан держался внешне спокойно.