Арнольд Веймер - Мечты и свершения Страница 57

— О каком захвате вы говорите, никакого захвата не было, все происходило в рамках законности! — И отошел.

Разумеется, такое объяснение меня не удовлетворило, поскольку оно означало совершенно новое толкование революционных событий. Когда я передал свой короткий разговор с Сяре Лауристину, он тоже был удивлен, но события развивались стремительно, долго задерживаться на этом инциденте не было времени. Так он и забылся.

Теперь, оглядываясь назад, я думаю, что слова Сяре были порождены не случайным настроением. Уже тогда он оценивал июньское выступление, его революционный характер совершенно неверно. Об этом, между прочим, свидетельствует хотя бы и то, что легализация Коммунистической партии Эстонии произошла несколько позднее, чем это было возможно, — 4 июля 1940 года.

Сяре удалось занять руководящее положение в ЦК КП Эстонии. Аллику он не простил его принципиальности и сделал все, чтобы оттеснить его от партийной работы. В период Великой Отечественной войны Сяре показал свое подлинное лицо, став изменником Родины.

Учимся управлять

Восстановление власти Советов в Эстонии в 1940 году означало переход командных высот в народном хозяйстве в руки государства. Как читатель уже знает, на первой сессии Государственной думы, преобразованной в Верховный Совет ЭССР, был принят закон о национализации промышленности, а также крупных и средних предприятий других отраслей народного хозяйства. Это были преимущественно частные предприятия, принадлежавшие акционерному капиталу или отдельным капиталистам. Сектор государственного капитализма был сравнительно невелик, в него входили в основном железные дороги, несколько крупных предприятий, как-то: Кехраский целлюлозный комбинат, ряд машиностроительных заводов, которые вследствие больших убытков и недогрузки мощностей не представляли интереса для частного капитала.[32]

Требовалось не только провести национализацию командных высот капиталистической экономики, но необходимо было наладить и работу на новых условиях, на новых плановых началах по социалистическим формам ведения народного хозяйства.

В августе 1940 года я был назначен народным комиссаром легкой промышленности в первом составе Совета Народных Комиссаров, который возглавил Иоханнес Лауристин.

В лице Иоханнеса Лауристина Совнарком имел прекрасного председателя, пользовавшегося полным доверием партийного актива. Он умело организовал работу Совнаркома, в решении наиболее грудных и ответственных проблем опирался на помощь коллектива.

Конечно, и ему, и всем нам недоставало опыта государственной работы, который предстояло приобрести в самой жизни.

В первые месяцы после восстановления Советской власти в Эстонии заседания Совнаркома происходили при наличии полного состава Совнаркома. Это дало возможность коллективно обсуждать и решать крупные вопросы, но требовало слишком много времени, поэтому позже решили рассматривать текущие вопросы на бюро Совнаркома (как это происходит и поныне). Так на ходу искали лучшие формы работы.

Для руководства национализацией Совнарком создал при СНК комитет по национализации крупной и средней промышленности, банковского хозяйства, страховых обществ, транспорта и коммунального хозяйства, торговли и кредитных учреждений. Комитет возглавил О. Сепре, заместителями и вместе с тем руководителями соответствующих отраслей были: я — по промышленности, X. Аллик — по банкам и кредитным учреждениям, Ханзен был членом комитета и руководил национализацией транспорта, в том числе торговым флотом морского транспорта, А. Радик, как член комитета, ведал национализацией коммунального хозяйства и жилья.

Эта работа по своему характеру была особенно трудоемкая: объекты были распылены, кадров было мало и опыта в этом деле никакого. Комитет по национализации обобщал накапливаемый опыт, делал его достоянием подкомитетов. Во всей своей работе мы опирались на местные заводские профсоюзные организации, которые пользовались доверием рабочих. Кое-где, правда, пришлось провести перевыборы профкомов, на этих же собраниях из рабочих выдвигались кандидаты в уполномоченные комитета по национализации.

Учитывая небольшие размеры нашей республики, первоначально был создан один-единственный промышленный комиссариат — Наркомат легкой промышленности. Исходили из того, что в широком смысле под легкой промышленностью подразумевается вся обрабатывающая промышленность, все производство товаров широкого потребления. Включили в систему этого комиссариата и предприятия тяжелой промышленности, удельный вес которых в республике был невелик.

Вряд ли это было правильное решение. В СССР в систему легкой промышленности входили тогда текстильная, прядильная, трикотажная, швейная, меховая, а также обувная и кожевенная промышленность, то есть довольно узкий круг отраслей производства. И это оправдано. Уже вскоре у нас возникли трудности в решении плановых вопросов развития возможным только благодаря тому, что с самого начала было взято правильное направление: все, что пригодно для работы, использовать. И таким образом в течение первого года была проделана огромная работа по пуску законсервированного оборудования предприятий.

На Кренгольмской, Балтийской мануфактурах, на Нарвской суконной фабрике в годы буржуазного владычества мощности использовались лишь на одну четверть. С получением металла из братских республик СССР резко расширился и фронт работ в машиностроении и металлообрабатывающей промышленности. Началось восстановление судостроительных заводов, с их территории переводились приютившиеся там предприятия, как-то: химический завод ЭРСПО «Орто», машиностроительный завод ЭРСПО, «Ээсти Дестиллаат» и ряд других. Однако пуск судостроительных заводов осуществился не так гладко, поскольку в буржуазный период были растащены новые станки, выпущенные английской фирмой «Виккерс».

С каждым днем росли требования на строительные материалы, они были особенно дефицитны.

Помню, является в наркомат начальник строительного треста Сухарев и спрашивает, где можно получить фонды на стройматериалы, в первую очередь на кирпич, цемент, известь. Я уточнил, в каких количествах все это ему требуется. Каково же было удивление Сухарева, когда я попросил его дать номер банковского счета и письменное заявление и заверил, что с завтрашнего дня трест будет получать кирпич в нужном количестве. Сухарев заявил, что такое он слышит впервые за всю его жизнь строителя! Даже когда мы с ним встретились двадцать с лишним лет спустя, он вспоминал этот разговор.