Антон Вильгоцкий - Кто такая Айн Рэнд? Страница 58

В год основания своего Фонда Рид усердно обхаживал Рэнд. Ее работа для Pamphleteers была очень успешна, и Рид очень надеялся, что их сотрудничество продолжится также и в рамках ФЭО. В 1946 году он рассказывал ей, как, въехав в новую резиденцию ФЭО, планировал повесить на стену листочки бумаги с подходящими цитатами: «Я начал думать: что повесить над камином в моем собственном кабинете. И вот я вернулся домой, обул свои тапочки, выпил хорошую порцию мартини и принялся читать речь Рорка, чтобы выбрать наиболее подходящие цитаты». В другой раз он благодарил Рэнд за ее похвалу в его адрес: «Ваши замечания по поводу моей речи безмерно радуют меня. Раз я получил такое одобрение от вас – значит, я действительно чего-то стою». Рид уговорил Рэнд стать своего рода «серой кардиналыпей» ФЭО, попросив ее вычитывать материалы, которые он собирался публиковать – чтобы удостовериться в том, что они идеологически выверены. Рэнд была в восторге от возможности влиять на деятельность новой организации.

С самого начала она подтолкнула Рида занять позицию, которая являлась зеркальным отражением ее собственной. Она в особенности настаивала на том, чтобы Рид продвигал ее взгляды на вопросы морали. Он должен был разъяснить обществу, что доход и личный достаток являются «истинными и надлежащими мотивами капиталиста» и в этом качестве их следует отстаивать. В противном случае, если базовые мотивы капитализма «будут объявлены аморальными, вслед за этим становится аморальной и вся система – и мотор системы, закашлявшись останавливается навсегда». Но Рид был от природы более осторожен. Он придерживался не столь радикальных взглядов, и его круг общения был несколько шире. Однажды он сказал Рэнд: «На прошлой неделе я завтракал с исполнительным директором крупнейшего в стране сервисного холдинга и редактором финансового отдела Journal American. Их считают реакционерами, но каждый из этих джентльменов сам страдает от действий правительства в финансовом плане, из-за государственного контроля арендной платы. Это типичный случай». Имея своей целью обретение как можно более широкой популярности в массах, Рид назвал свою организацию Фондом экономического образования, вместо того, чтобы, как настаивала Рэнд, включать в ее название хлесткое слово «индивидуализм». Несмотря на то, что Рэнд была, в основном, довольна действиями Рида, она не видела ничего, кроме отступничества, там, где другие видели необходимые компромиссы с экономическими и политическими реалиями. Несмотря на то, что поначалу их сотрудничество было очень продуктивным, подходы Рэнд и Рида к политическому активизму существенно отличались друг от друга.

Разрыв начал усиливаться, когда ФЭО выпустил инаугурационный буклет «Крыши или потолки?» авторства молодых экономистов из университета Миннесоты, Милтона Фридмана и Джорджа Стиглера. Как и в случае с Хайеком, реакция Рэнд на Фридмана подчеркивала различия между ней и другим знаменитым либертарианцем. Работа под названием «Крыши или потолки?» была написана в период, когда политико-экономические воззрения Фридмана изменились, перейдя от точки зрения, которую он определял как «полностью кейнсианскую», к позициям либертарианства. Фридман в течение долгого времени выступал против контроля арендной платы, считая эту меру неэффективной. Он и Стиглер предполагали, что, вмешиваясь в работу свободного рынка, арендный контроль убивает стимулы к расширению жилищного фонда и совершенствованию существующих строений. Поэтому, вместо того, чтобы решать проблему с нехваткой жилья, он, скорее, лишь усугубляет ее. Однако Фридман и Стиглер не задавались вопросом, какие мотивы могут лежать в основе регулирования арендной платы, и даже позиционировали себя в качестве людей, «которые хотели бы видеть вокруг даже больше равенства, чем есть в настоящее время». Проблему с контролем аренды они видели только в том, что этой мере не удалось достичь заявленных политических целей.

Этот беспристрастный тон не мог не привести в ярость Рэнд, которая рассматривала «Крыши или потолки?» сквозь призму своего опыта жизни в Советской России. Ее особенно беспокоило то, в каком значении Фридман и Стиглер использовали слово «нормирование». Она не знала, что такое использование этого термина было общепринятым в экономических кругах – и отчетливо вспоминала голодные дни в Петрограде, когда это слово также звучало отовсюду. «Неужели вы действительно думаете, что называть систему свободного ценообразования «системой нормирования» – нечто безобидное?» – вопрошала она в сердитом письме к Маллендору, который являлся членом попечительского совета ФЭО. Она была убеждена, что авторы брошюры пытаются внедрить это слово в сознание своей аудитории, сделать так, чтобы оно перестало внушать опасения, и таким образом убедить американцев смириться с постоянным и тотальным нормированием. Полностью сфокусировавшись на скрытых от постороннего глаза возможных последствиях, которые может вызвать эта работа, Рэнд рассматривала явное выступление авторов против контроля арендной платы как «обычную показуху – слабую, неэффективную, безрезультатную и неубедительную».

Более того – Рэнд полагала, что Фридман и Стиглер были неискренни, когда выступали против государственного регулирования ренты, поскольку они не смогли (или вовсе не были намерены) привести никаких моральных принципов в защиту своей позиции. А когда они, все же, затрагивали тему морали, то вполне дружелюбно рассуждали о равенстве и гуманизме. «Ни одного слова о неотъемлемых правах арендодателей и собственников! – кипятилась она, обращаясь к Маллендору. – Ни одного слова о каких бы то ни было принципах! Только вопрос целесообразности – и гуманистская забота о тех, кто не может найти себе жилья!». В дополнение к своему восьмистраничному письму к Маллендору (которое изобиловало восклицательными знаками и фразами, написанными заглавными буквами), Рэнд также послала короткую записку Риду. Она называла брошюру «наиболее пагубной вещью, когда-либо выпущенной организацией, причисляющей себя к консервативным кругам» и сказала, что больше не хочет, чтобы ее имя было связано с ФЭО. В разговоре с Роуз Уайлдер Лейн она описала этот инцидент как «сокрушительное разочарование», добавив: «Ужасно тяжело видеть, как угасает последний огонек надежды».

Ирония заключалась в том, что Риду и самому не слишком нравилось содержание этого буклета. Перед публикацией он до хрипоты спорил с авторами по поводу нескольких фрагментов. Самым болезненным местом было их отношение к равенству как к общественному благу. После того, как Фридман и Стиглер отказались изменить свой текст, Рид вставил в него критическую сноску, гласившую: «Даже с точки зрения тех, кто ставит равенство выше справедливости и свободы, государственный контроль арендной платы выглядит несусветной глупостью». То, что он согласился дать зеленый свет работе, которая ему не нравилась, иллюстрирует нехватку либертарианских интеллектуальных ресурсов в то время. Того, что два экономиста, имевших законные академические должности, публично выступили против контроля аренды, оказалось для них достаточно, чтобы получить поддержку ФЭО. Однако, весь этот эпизод в целом был довольно проблематичен. Мало того, что буклет вызвал ярость Айн Рэнд, он еще и отпугнул самих Фридмана и Стиглера, которые были глубоко оскорблены ремаркой Рида, сделанной словно бы от их собственного имени. На протяжении многих лет они отказывались от какого бы то ни было сотрудничества с ФЭО или Ридом, пока не восстановили отношения, благодаря своим обоюдным связям с обществом «Мон Пелерин». Рэнд, со своей стороны, воспринимала как предательство неспособность Рида понять принципы, которые лежали в основе их работы и была глубоко задета тем, что он нарушил их соглашение и не дал ей вычитать работу Фридмана и Стиглера.