Лита Чаплин - Моя жизнь с Чаплином Страница 58

— Эту Кеннеди, может быть, стоит попробовать. Пусть она свяжется с Элфом Ривзом.

Я позвонила Мерне, которая жила в Глендейле. Через две недели она была утверждена на роль.

Мерна приехала ко мне, преисполненная благодарности, словно это я дала ей роль, а не просто предложила ее кандидатуру. Мы прекрасно провели время, и я пригласила ее приходить еще. Она обещала, что будет, но прошли месяцы, прежде чем она позвонила мне сама. Если звонила ей я, она была мила, и всякий раз объясняла, почему никак не может прийти: то она шла на урок актерского мастерства, то на урок танцев, то на свидание.

К несчастью, у меня было предостаточно времени, чтобы бередить свои раны, так как Чарли я теперь почти не видела, кроме редких официальных мероприятий, когда он брал меня с собой на приемы, премьеры или концерты. Мы начали ходить раз в неделю в «Голливуд-Боул». Он любил классическую музыку, но главное было в том, как я поняла, что тяжелая и печальная музыка неизменно оказывала на него столь мощное впечатление, что это в свою очередь стимулировало его творчество. Он нуждался в некой ауре меланхолии, когда вынашивал идеи. Но именно в ауре: если происходило что-то в действительности, например, умирал знакомый или даже незнакомый человек, которого он просто уважал, это погружало его в пучину жестокой депрессии. В отличие от волнующей музыки, это не обогащало его работу, а наоборот, могло выбить из седла и заставить искать уединения на некоторое время. В такие дни он звонил на студию и приказывал: «Распустите всех по домам. Сегодня я не в духе».

В первые месяцы моей второй беременности он держался отстраненно и стал меньше интересоваться не только мной, но и Чарли-младшим. Он всегда очень любил воду, но теперь мог принимать душ или ванну по десять раз в день. У него началась навязчивая бессонница, и он мог уйти среди ночи, прихватив пистолет, в поисках грабителей. Я, конечно, беспокоилась, и, несмотря на наше отчуждение, принималась разыскивать его и выказывать мои волнения. Он же обычно предлагал мне заниматься своими делами, а не соваться в его.

Моей главной заботой теперь были Чарли-младший и малыш, который был на подходе. Физически я чувствовала себя хорошо, совсем не так, как в первую беременность. Утренней тошноты почти не бывало, меня не мутило, и не было головокружений, знакомых мне по первому опыту.

Однако эмоционально я была гораздо в худшей форме. Я была более уверена в себе в социальном плане, чем год назад, — пожалуй, я научилась более непринужденно вести себя в компании, — но я чувствовала сильнее, чем когда-либо, что наш брак в кризисе. Должно было быть какое-то объяснение нашим проблемам. Но какое? Что двигало Чарли, и почему эта сила уводила его от меня?

По мере приближения появления младенца на свет, росло мое ощущение собственной ненужности. Была Мэрион, которую я навещала, но разве это могло заполнить мою жизнь? Был Чарли-младший, которого я любила, но мама посвящала ему столько времени, что на мою долю оставался минимум материнских обязанностей. Несколько раз я ходила на студию посмотреть, в каком состоянии съемки «Цирка», но Чарли всегда было не до меня, за исключением случаев, когда он хотел произвести на окружающих впечатление заботливого мужа, а Мерна была со мной радушна, но слишком занята мириадами дел, связанных с исполнением главной роли.

Я готова была рвать на себе волосы, так как было совершенно ясно: во-первых, моему второму ребенку предстояло родиться в семье, ничуть не более счастливой, чем она была во время появления первого ребенка, и, во-вторых, наш брак мог либо окончательно развалиться, либо медленно плыть к неизбежному концу. Оказалось, возможен и третий вариант — страшное ухудшение того немногого, что осталось от наших отношений.

Все началось с воскресного дня, когда Чарли пришел домой с д-ром Альбертом Эйнштейном, к которому относился с благоговейным почтением. Я тоже трепетала, так как знала, что это один из величайших людей столетия, хотя и смутно понимала, в чем его заслуги. Он остался на ужин, предпочитая говорить о музыке, а не о физике. Это был застенчивый, необычайно скромный человек. Его глубоко посаженные глаза испытующе смотрели из-под кустистых бровей. Волосы с проседью ниспадали на спину, а одежда была бесформенной и лишенной стиля. Он говорил тихим мягким голосом, и Чарли, несомненно, был очарован им.

Хотя я пыталась следить за разговором, боюсь, я видела не больше, чем просто нечесаного и очень старого человека, и когда он ушел, а Чарли вернулся от дверей в возбужденном состоянии, я была не в состоянии поддерживать разговор. «Уверена, что д-р Эйнштейн великий человек, но разве непонятно, что мне не хватает друзей моего возраста?» — спросила я.

К моему удивлению, Чарли выслушал меня. Он не желает, чтобы пустоголовые подростки с дурацкими песенками и болтовней болтались по его дому, заявил он, но если они так важны для меня, он не видит ничего страшного, если я встречусь с ними в другом месте. Обдумав это, примерно через час он вызвал меня и сказал: «Возможно, ты хочешь устроить небольшую вечеринку — не здесь, но, допустим, где-то в городе. Никакой роскоши, но если тебе это что-то даст, разумеется, я оплачу. Я не приду, конечно, — у меня нет ни времени, ни желания, — но если ты хочешь принять гостей, скажи Коно, я предупредил его».

Я поблагодарила его за неожиданное предложение. Я хотела сказать больше, но он дал мне понять, чтобы я вышла, сообщив, что у него масса работы.

Первой гостьей, которой я позвонила, была Мерна. «О, Лита, в любое другое время с восторгом, но в ближайшие пару месяцев мне даже есть и спать некогда из-за картины, — извинилась она. — Мне надо так многому научиться, столько всего сделать, что каждая минута, которую я отрываю от картины, не дает мне покоя. Но спасибо в любом случае, и желаю приятно провести время, хорошо? Всем привет от меня!»

Она повесила трубку.

Я была обескуражена ее обращением со мной, но решила не обращать внимания, в конце концов, ей представился уникальный шанс в кино.

Поведение Мерны не ослабило моего радостного предвкушения. Коно, которого отправили изучить возможные варианты, нашел кабинет в ресторане отеля «Балтимор» по разумной цене. Он проинформировал меня, что я могу пригласить не более восьми гостей. Я с энтузиазмом начала обдумывать, кого хочу видеть, и вскоре поняла, что не знаю ни одного мальчика достаточно хорошо, чтобы пригласить. Тогда я связалась с четырьмя девочками из прошлых времен, которых могла без натяжки назвать своими подругами, и договорилась, что они придут со своими приятелями.

Но при всех моих приготовлениях и ожиданиях вечеринка оказалась совершенно бездарной. Ребята, которые пришли, как и те две девочки, которые были у меня когда-то в гостях, старались вести себя непосредственно, как я, но не получалось. Я была одного с ними возраста, но в то же время я была миссис Чаплин — и не только уже была матерью, но и снова собиралась стать ею. Вечер казался бесконечно долгим.