Роми Шнайдер - Я, Роми Шнайдер. Дневник Страница 58

Люди, с которыми я могу разговаривать, меня понимают. Но другие? Сказано же: жизнь слишком коротка. Времени жалко.

Я знаю: я ужасная, иногда даже скверная — но фотогеничная. Так говорила моя мать. И она знает меня очень хорошо. Если я — старая сентиментальная венка, то точно так же я — старая сентиментальная парижанка. C’est la même chose [31]!

Французы научили меня жить, любить, одеваться и спать.

Я знаю точно, кому я оказываю любезность. Потому что я точно знаю: что бы я ни сделала опрометчиво, однажды я получу это обратно. Я не расчётлива. Нет. В сущности, я — как раз нечто противоположное! Поэтому я и получила столько оплеух! Но сегодня, в мои 34 года, я не могу вылезти из кожи. Если я чего-то хочу, я это делаю.

Но я знаю, сколько у меня было счастья. И сколько счастья благодаря этой профессии. И ещё кое-чем я ей обязана. Всё я сделала сама, совсем одна. Я много трудилась...

Почему я не снимаюсь в Германии? Это зависит не от меня. А от того, что мне не предлагают ролей, которые я хотела бы играть. Хорошие фильмы и пьесы идут и в Германии, но они там не производятся. Тому примеров — десятки. Или им не хватает фантазии, отваги, или они просто боятся. Чуть только что-то сделают — и в ту же секунду от страха наделают себе в штаны. Вот и получается всегда что-нибудь мещанское, или для школьниц, или для домохозяек, или скучный секс. Что мне мерещится? Вирджиния Вулф — на 25 лет моложе. Вот её я бы тут же сыграла. Но ничего такого нет. И по телевизору одна ерунда.

Если бы мне предложили что-то хорошее и умное, то деньги были бы не так уж важны. Скажем так: они были бы на втором месте. Ведь за границей мне платят хорошо, вот оно бы и возместилось. К тому же хороший фильм вовсе не обязательно должен быть дорогим. Ведь так?

Так же не может продолжаться! На обложках немецких журналов — только паршивые голые девицы. Просто жуть! В фильмах точно так же — одно дерьмо. Предложили бы хорошую роль, я бы не жеманничала.

18 ноября 1972 года

Итак, в свои 34 года, недавно, в сентябре — Господи, о чём же я думаю, прямо сейчас? О моём сыне, о моём лице,.. моей профессии, вы же понимаете, я ведь не в этом ужасном характерном амплуа! Поэтому я должна ещё несколько лет хорошо выглядеть. Но я не тот тип, что с утра до вечера высматривает, нет ли на его лице одной-двух новых морщинок, — уж простите, но на этот счёт я не могу волноваться. Хотя — было бы нужно! Я знаю коллег, которые всю жизнь напролёт только и думают о лице и фигуре. А я этого не делаю. Ещё не делаю. Возможно. Я ещё молодая. Но иногда я всё-таки думаю: ну и? Если вижу у себя мешки под глазами. Если люди говорят: ты выглядишь как ворона. Я же не обманываюсь. Это идёт не только от подсознания. Я ведь и в зеркале себя вижу. И это не всегда бывает мило. Пять лет назад я выглядела иначе, чем теперь.

Да, конечно, я уже больше года не отдыхала. Это точно. Но я же сама так хотела. Три фильма один за другим («Сезар и Розали», «Людвиг» и «Троцкий») — немножко слишком. Вот именно. Однажды мне будет всё равно, что у меня около глаз гусиные лапки. Пока я ещё не жирная... Что-то надо делать и для тела.

Ну ладно, я думаю: всё должно идти от сердца, от головы... Не обязательно от красивого грима или носа. Но мы должны думать и о тех, кто видит нас в кино или по телевизору. Хотят ли они видеть что-то подобное? Или они скажут: ну вот, она уже в возрасте...

1 декабря 1972 года

«Сезар и Розали».

Я так счастлива, что снялась в этом фильме, и от такого счастья даже ужасная и напряжённая работа по озвучанию делается вполне выносимой.

Что мне понравилось в «Сезаре и Розали» даже больше, чем успех фильма, так это работа с Клодом Соте. Он мой любимый режиссёр, потому что он дружит с актёрами.

Он просто величайший, и каждый миг вместе с ним — что-то особенное.

Я всегда выискиваю изюминки — то, что я под этим понимаю. Роли, которые мне нравятся, и режиссёры: кто нравится мне и кому нравлюсь я.

Декабрь 1972 года

Я бы с огромным удовольствием сделала немецкий фильм, только если бы он был хороший. Среди последних немецких предложений не было ничего подходящего. Играть Еву Браун в английском фильме о Гитлере я бы, например, тоже не хотела. Что ещё? Следующим будет у меня французский фильм «Поезд» по Жоржу Сименону. Правда, название придётся изменить, потому что есть американский фильм с таким же названием.

Без работы я не могу жить. Несколько недель отпуска нужны, но шесть месяцев без кино — этого мне не выдержать.

28 декабря 1972 года

Многие люди скучны, это меня утомляет. Я не готова отдавать, ничего не получая взамен.

Январь 1973 года

Я ужасная эгоистка.

5 апреля 1973 года

В мае я делаю новый фильм. Потом всё должно проясниться. Я должна понять: всё, пора кончать с этим.

Я хотела бы опять жить в подходящей квартире, вовсе не в роскошной. Я хотела бы опять видеть вокруг себя нормальных людей, не этих конченых типов из кино, которые меня годами сопровождают.

Начало июня 1973 года

Всё, я больше не выдержу. С утра я уже готова шваркнуть этого мужика об стену. Думаю, тут уже ничего не поправить.

Сейчас он уезжает в Мюнхен. Тут он уже рассорился со всеми коллегами в Резиденц-театре. Точно как на киностудии, когда я работаю. Он постоянно торчит тут же и пытается давать моим режиссёрам добрые советы. Они этого тоже не выносят. Он их раздражает. Неправда, что он меня чему-то научил.

Я не хочу вечно жить под кнутом господина Мейена. Да, мы разводимся. Харри хочет получить все мои деньги. Я уже много денег истратила на мужчин. Но чтобы кто-то из них хотел всё — это впервые.

Во-первых, в начале нашего брака я отказывалась от многих предложений и никогда потом не жаловалась. Во-вторых, мой муж мог бы сам работать по договорам, и я никогда этому не противилась. Поэтому я не считаю нормальным сейчас заботиться о содержании господина Хаубенштока. Как его жена я, разумеется, никогда не была обязана заботиться и о своем собственном содержании.

Пока мы сошлись на расставании, но не на разводе. Мы не хотим травмировать нашего сына Давида.

15 июня 1973 года

Хотелось бы в будущем сбавить темп, меньше работать и купить дом в деревне, где я жила бы с моим сыном Давидом. И ещё одного ребенка я бы хотела — сейчас это моё самое большое желание.

Страха перед старостью и морщинами на лице у меня нет. Я переживаю сейчас очень хороший период и использую его. Может быть, когда-нибудь меня упрекнут, что я слишком много снимаюсь. Но никогда никто не скажет, что я делаю это легко или что играю неинтересные роли.