Фаина Пиголицына - Мстерский летописец Страница 58

«С чувством особенной любознательности слушал я речи ученых, — вспоминал Голышев, — съезд этот мне представлялся как бы целым рядом лекций для изучающих и вообще занимающихся археологией». Он внимал каждому слову выступающих.

Уваров говорил о массовом истреблении памятников старины:

— Утраты многочисленны, такое разрушение идет быстро, и каждый год уносит с собой некоторые из тех важных памятников старины, которые пополняют пробелы в наших летописях или разъясняют нам все то, что в них недописано и недосказано… еще большая часть из них остается для нас неизвестностью и пропадает совершенно бесследно. Теперь каждый трудолюбивый ученый, снимая рисунок с памятника, описывая его историческое значение для древнего быта России, может думать, тридцать и сорок лет спустя придется спрашивать: где этот памятник? Существует ли он, или он уже совершенно разрушен?

На съезде было «определено» шесть тематических отделений. Каждый делегат волен был выбрать любое. Артлебен, например, как архитектор, сразу остановился на «Древнерусском искусстве — архитектуре». Тихонра-вову хотелось побывать на заседаниях отделения по археологическим раскопкам. Голышев пошел с ним.

Уваров, Филимонов, Иловайский и другие ученые спорили о стилях суздальских и владимирских церквей. Раньше Голышеву казалось, что он вполне разбирается в церковной архитектуре. Теперь он почувствовал, что знания его — ничтожны. Однако заметки его, представленные съезду, были под стать заметкам ученых.

«Некоторыми членами съезда было заявлено, — писал он, — об истреблении, уничтожении и нехранении вообще памятников церковной древности. Я считаю долгом присовокупить по этому важному предмету и мои некоторые сведения. По заявлению члена съезда графа Михаила Владимировича Толстого, им обращено внимание на несохранение древних икон в Троице-Сергиевской лавре. Если уже означенные памятники не сохраняются тщательно здесь, в этом российском святилище, то что сказать о сохранении их в других местностях России, особенно в провинциях и малых местечках уездных городов?.. Грустно бывает смотреть на совершающиеся истребления старины… Холуйские иконники употребляют древние акты на прокладку икон, то есть свертывают или сминают их шариками и прокладывают ими между икон… Мне пришлось быть у одного заводчика иконописного заведения, так у него я увидел пуды рукописей… Но часто бывает, что замечание любителей старины встречается не только без внимания, но еще и подвергается насмешкам. Мне кажется, что было бы весьма полезно членов археологического общества снабдить инструкциями, по которым бы они могли в некоторых случаях останавливать уничтожение памятников древности следующим способом, который был у меня на самом деле». Он рассказал, как спас древние ризы на иконе Владимирской Божьей Матери и в храмовом образе Богоявленского собора. Удалось это благодаря участию самого преосвященного Суздальского и Владимирского Феофана, к которому вынужден был обратиться Иван Александрович. Однако чаще всего он сталкивался с полным невниманием к своим замечаниям. Кто он? Почему его должны слушаться чиновники и священники? Вот если бы московский ученый сделал замечание…

«Члены общества покровительства животных постоянно преследуют жестокое обращение с животными и частенько представляют к мировым судьям, члены же археологического общества не снабжены никакими уполномочиями к сохранению памятников древностей нашего дорогого Отечества. Представляю взгляд мой и мнение на усмотрение археологического съезда».

Академик Погодин выступил на съезде с большим докладом «Судьбы археологии в России». Он поведал всю историю археологии, назвал главных ее исследователей и разобрал их работы. Он тоже много говорил о необходимости защитить старину:

— Должны быть придуманы меры или указаны средства, как сохранить уцелевшее, как отыскать затерянное, как употребить в пользу науки найденное… Одно описание памятников бесплодно: нужно их объяснение, указание их отношений ко всему современному им порядку вещей.

Поэтому, подчеркивал Погодин, археолог должен прекрасно знать историю. Древняя Русь не хотела знать никакой мирской науки, думала только о спасении души, недооценивала свою историю. С Нестеровой летописью, например, Петр I познакомился за границей, переписал ее в Голландии, тогда как в России были лучшие ее списки. Древние документы в монастырях лежали «погруженные в глубокий сон». Теперь, когда к ним появился интерес, хранители испугались ответственности за плохую сохранность этих ценностей и принялись или припрятывать их подальше, или сбывать с рук, а то и вовсе уничтожать. Позднее письменные памятники научились хранить, а вещественные продолжали истреблять беспощадно, образа подправлялись, иконостасы перестраивались, старые окна расширялись.

Погодин отметил, что древности Владимира «нашли трудолюбивых писателей в г. В. И. Доброхотове и К. Н. Тихонравове». И еще раз упомянул Владимир:

— Издания некоторых статистических комитетов по обилию материалов имеют право на почетный отзыв, например, Владимирского, Ярославского, Нижегородского, Симбирского и Костромского.

Оказалось, что одним из первых провинциальных органов, обративших внимание на местную археологию, были «Владимирские губернские ведомости». Говорили, что владимирские Золотые ворота, памятник семисотлетней давности, «сохранился отлично», вспоминались валы Владимира, и Уваров свое выступление посвятил археологическим находкам на Владимирской земле.

Владимирцы сидели именинниками, их все поздравляли:

— Ну, владимирские, на всех заседаниях вас поминают!

— Диво ли?! Старина там на каждом шагу. Вашими стараниями да сохранена будет!

— Памятники, — продолжал Погодин на следующем заседании, — это не только памятники Петру I и Минину с Пожарским, — это и узкое окошко в церковной стене… линия в резных или лепных украшениях, какая-то дверь, лоскуток заскорузлой кожи… глиняная вещь или медный крестик… старый кирпич, — такие памятники в некоторых случаях более драгоценны, нежели золотое монисто или серебряное ожерелье. Верные понятия об археологии отсутствуют часто в высших лицах, и в архиереях, и в губернаторах… Я сам видел, как в Кириллове монастыре, в святых воротах, заезжий маляр переписывал образ великой княгини Ольги. Из монастырей возами вывозились древние акты. Пергаментными листами заклеивались окна…

Он предлагал читать лекции по археологии в гимназиях, издать общедоступное обозрение предметов русской археологии, историческое описание примечательных городов. Предлагал платить «находчикам» старины вдвое «против вещественной цены металла».