Петр Алешкин - Тамбовское восстание (1920—1921 гг.). «Антоновщина» Страница 6

Тамбовская губерния, по составу своего населения, наиболее крестьянская в России: на 3250 тыс. человек сельского населения приходилось всего 250 тыс. горожан (около 8%). Промышленность была развита крайне слабо; выделялись только суконные фабрики Рассказова (рабочие – полуземледельцы), три свекло-сахарных завода, несколько заводов спирта, «пороховой завод» (до 2000 человек), некоторое значение имел ремонтный артиллерийский завод в Тамбове (несколько сот рабочих). Промышленные предприятия составляли основную опору большевиков. Довольно сильно были развиты кустарные промысла (в северных лесных уездах – тележный, гонка дегтя, смолы и т.д., близ Рассказово – вязально-чулочный, в Усманском уезде – холстоткацкий и т.д.). Помещичьими в 1917 году было до 600 тыс. десятин земли, из них до 107 тыс. лучших лугов (у крестьян в наделах до 150 тыс. десятин луговых угодий).

Помещичьи имения в большинстве представляли высококультурные хозяйства. Крестьянские хозяйства велись обычным рутинным способом; но уже выделился сильный слой хозяйственных мужичков с крупными почвами. К 1917 году до 20% крестьянских хозяйств имели пахотной земли от шести и более десятин на двор, а до 8% – более 10 десятин пашни. Губерния считалась производящей и вывозила в год до 60 млн пудов продуктов сельского хозяйства, в том числе до 26 млн пудов за границу. Тамбов, Рассказово, Козлов были крупными хлебными рынками, здесь совершались многомиллионные обороты. Эта крестьянско-помещичья захолустная губерния была вместе с тем и давней вотчиной эсеров. Она долгое время предоставляла место для административной ссылки; немалое число местных крестьян в разное время из нее угодили в более отдаленные места.35

Революция внесла значительные изменения в положение тамбовского крестьянства. Крестьянство овладело большей частью помещичьих имений и их поделило. Пострадали и крупнокрестьянские хозяйства. Из бывшей помещичьей земли до 72 тыс. десятин отошли под совхозы, которых к 1920 году было до 150, но ни один из них не был поставлен сколько-нибудь сносно – все имели убытки, пользовались крестьянским трудом (с исполу), и очень немногие (Ивановский совхоз в Тамбовском уезде) оказывали сколько-нибудь существенную помощь деревне. Отношение к совхозам (через них и к Советской власти) почти повсеместно у крестьян было враждебное. Столь же враждебное отношение крестьян встречали в большинстве случаев и усердно насаждавшиеся колхозы: по коллективизации Тамбовская губерния шла впереди других, но тяга к коллективному хозяйствованию, естественно усилившаяся с истощением инвентаря и т.д., была через край поощряема различными льготами, премиями. Как в совхозах, так и в колхозах часто оседали прежние помещики, управляющие или дворовые и т. п. люди. Колхозы не менее совхозов нередко становились убежищем для инвалидов и бездельников; лишь очень немногие из них являли хозяйственную ценность и успешно противостояли придирчивой критике единоличников. На землеустройство колхозов и совхозов было обращено большое внимание, но землеустройство крестьян—единоличников едва лишь начиналось. Чересполосица, дальноземелье угнетали тамбовского крестьянина. Вопрос о расселении был, пожалуй, самый больной вопрос в губернии.36

Распределение земли резко изменилось за время от 1917 по 1919 год. Число хозяйств возросло лишь незначительно. Но в то время как группа беспосевных, достигавшая до 6%, упала за два года до 1%, число хозяйств с посевами от б десятин уменьшилось с 18 до 6,3%. Особенно сильно выразился этот процесс в наиболее хлебных уездах. Так, в Козловском уезде число беспосевных хозяйств уменьшилось с 5,1 до 0,2%; число хозяйств, имеющих до 2 десятин пашни, увеличилось с 29,9 до 36%; группа хозяйств с 2,1 до 6 десятин возросла с 46,5 до 53,2%, в то же время группа хозяйств с более чем 6 десятин пашни уменьшилась с 18,5 до 5,6%; причем совершенно исчезла группа крестьянских хозяйств с более чем 13 десятин пашни, а таких было в 1917 году 2,8% (из них 0,1% имело от 35,1 до 40 десятин). По Кирсановскому (родина «антоновщины») уезду данные были еще более типичны: группа беспосевных уменьшилась с 9,3 до 0,9%; до 2-х десятин – также уменьшилась с 21,3 до 13,8%, группа от 2,1 до 6 десятин увеличилась с 40 до 66%, группа хозяйств с более чем 6 десятин пашни уменьшилась почти вдвое – с 30,4 до 16,3% (из последних несколько увеличилась, с 11 до 13,7%, группа хозяйств с посевом от 6,1 до 8 десятин, а хозяйств, имевших более 8 десятин пашни, уменьшилась с 19,4 до 2,6%, т.е. почти в 8 раз. При этом совсем исчезла группа с более чем 16 десятинами посева).

Отмечавшийся по всей России процесс крестьянского земельного «поравнения» в особо резкой форме произошел именно в Тамбовской губернии. Пролетарские и полупролетарские хозяйства почти исчезли, сильно сократились и хозяйства кулаческого типа. Не менее 60 тыс. крестьянских хозяйств пострадали от Революции. Эти ослабевшие экономически кулаки являлись главной опорой различных крестьянских волнений, потрясавших губернию в 1918—1919 годах: в 1918 году крестьянским восстанием было захвачено до 40 тыс. крестьян. Больших размеров достигло дезертирство, «зеленые армии» насчитывали по несколько тысяч человек. Эти «армии» имели, несомненно, связь с белогвардейцами, но за ними не было прочной антисоветской организации в самой деревне, не было и никакой определенной программы требований и единого плана действий.

Близость к колеблющемуся фронту ожесточенной гражданской войны, постоянное контрреволюционное давление с Дона, набег Мамонтова – создавали обстановку неуверенности, непрочности Советской власти, не давали возможности укрепиться государственным органам. В губернии осело немало дезертиров. Южные уезды перевидали десятки красноармейских частей, живших на подножном корму, мало считавшихся с потребностями крестьянского хозяйства. Советская власть носила суженный, военно-административный характер. Хозяйственные и просветительные органы не могли развернуть достаточно широкой созидательной работы.

Продовольственные разверстки ложились на губернию с особенной тяжестью: объеденная прифронтовыми частями, сильно пострадавшая в инвентаре и от упадка культурных хозяйств, губерния продолжала значиться у наркомпрода в числе высокопроизводящих. С громадным напряжением была выполнена в 1919/1920 году лишь наполовину непомерно тяжелая разверстка в 27 млн пудов. Разверстка на 1920/1921 год, хотя и вдвое пониженная, являлась непосильной. При громадном недосеве и крайне плохом урожае значительная часть губернии не могла обойтись своим хлебом. По данным экспертных комиссий губпродкома, на душу приходилось хлеба (с вычетом потребности на обсеменение, но без вычета корма скоту) – 4,2 пуда. Среднее потребление в 1909—1913 годах (по данным ЦСУ) было 17,9 пуда и, кроме того, кормовых 7,4 пуда. То есть в Тамбовской губернии в 1919/1920 году покрывалась местным урожаем едва 1/4 часть потребности. По разверстке предстояло отдать 11 млн пудов хлеба и 11 млн пудов картофеля. При 100%-м выполнении разверстки у крестьян осталось бы на душу 1 пуд хлеба и 1,6 пуда картофеля. И все же разверстка была выполнена почти на 50%. Уже к январю половина крестьянства голодала: В Борисоглебском, Кирсановском уездах голод достиг крайних пределов (жевали древесную кору, умирали голодной смертью).

Резюмируя изложенное, можно сделать следующие выводы.

Продовольственный кризис в России не был следствием Октябрьской революции. Он возник в годы первой мировой войны, обрушившей на широкие слои населения России неисчислимые бедствия, среди которых вскоре стал доминировать голод.

Твердые цены и продразверстка оказались мало эффективными из-за своей ограниченности закупками на военные нужды. Держатели хлебных запасов, имевших рыночное значение, предпочитали спекулировать, добиваясь стремительного роста цен, усугубляя продовольственные трудности для неимущих слоев населения, особенно в городах.

К осени 1917 года продовольственный кризис охватил практически всю территорию Европейской России, включая фронт. В бедственном положении оказались огромные массы населения.

Революция внесла значительные изменения в положение тамбовского крестьянства. Крестьянство овладело большей частью помещичьих имений и их поделило. Пострадали и крупнокрестьянские хозяйства.

Отмечавшийся по всей России процесс крестьянского земельного «поравнения» в особо резкой форме произошел именно в Тамбовской губернии. Пролетарские и полупролетарские хозяйства почти исчезли, сильно сократились и хозяйства кулаческого типа.

Продовольственные разверстки ложились на губернию с особенной тяжестью: значительно пострадавшая в инвентаре и от упадка культурных хозяйств, губерния тем не менее продолжала выполнять обязательства в качестве высокопроизводящих.