Александр Звягинцев - Руденко. Главный обвинитель Нюрнбергского трибунала Страница 6

– Нет, если нужно было, то я читал показания свидетелей.

– Что значит «если нужно было»? Вы сами обязаны были взять дело в руки, проверить его и только тогда подписывать обвинительные заключения. Почему вы этого не делали?

– Я не имел времени.

– Аресты прокурорам вы санкционировали?

– Санкционировал только в одном случае.

– То есть как это – только в одном случае?

– Нет, но когда товарищи выезжали в район, я давал согласие.

– На что?

– На арест, в случае, если они представят мотивированное сообщение.

– А санкцию вы давали?

– Нет, я узнавал в последующем.

– Какой же вы прокурор? Сколько честных людей вы посадили в тюрьму?

– Мы в отношении 14 человек прекратили дела».

Присутствующие на совещании заместитель Прокурора СССР Рогинский и прокурор Фаркин, выезжавший в область, этот факт опровергли. После этого Вышинский задал еще ряд вопросов и закончил так:

«– Ясное дело, что он не прокурор. В отношении деятельности т. Бусоргина мною назначено расследование.

Думаю, что можно вопрос считать исчерпанным и предоставить слово следующему товарищу. Сейчас уже ясно, что такие люди, как Бусоргин, недостойны занимать должность прокурора и выступать на нашем совещании.

Думаю, следующей нашей мерой будет – предложить Бусоргину покинуть наше совещание».

Вскоре после этого Бусоргин был арестован и осужден.

Массовые аресты 1936–1938 годов нанесли непоправимый урон народному хозяйству страны. Многие наркоматы, предприятия и организации были в буквальном смысле обезглавлены, оказались без лучших специалистов. Особенно пострадали оборонные отрасли промышленности.

Острую «нехватку кадров» испытывали и судебно-прокурорские органы. К началу 1938 года в прокуратуру было принято около двух тысяч новых, профессионально неподготовленных работников, которые стали прокурорами и следователями. И все же, несмотря на это, оставалось большое количество вакантных мест, а в некоторых районах вообще не было прокуроров.

В те годы, вследствие образовавшегося из-за репрессий дефицита руководящих кадров, на должности прокуроров республик, краев и областей стали назначаться молодые районные прокуроры, которые отсутствие должного практического опыта в работе с лихвой компенсировали неудержимой энергией, напористостью, целеустремленностью и неутомимостью.

Заместителем, а затем и Прокурором РСФСР был назначен прокурор Смольнинского района Ленинграда Волин, прокурором Белорусской ССР стал 32-летний прокурор Советского района Москвы Новик, прокурором Мордовской АССР – бывший прокурор Ростокинского района Москвы Трубченко.

Политическое настроение в стране было гнетущим. Никто не был застрахован от ночного стука в дверь. В высших партийных и правительственных кругах понимали, что ситуация вот-вот перехлестнет через край.

В такой обстановке пленум ЦК ВКП(б) в январе 1938 года принял известное постановление «Об ошибках парторганизаций при исключении коммунистов из партии, о формально-бюрократическом отношении к апелляциям исключенных из ВКП(б) и о мерах по устранению этих недостатков».

Постановление фактически возлагало ответственность за массовые репрессии людей на местные партийные органы, которые поддались «на происки врагов».

После этого по предложению Сталина была создана комиссия по проверке деятельности НКВД, в которую вошли Берия (ставший в августе 1938 года заместителем наркома внутренних дел) и Маленков (отвечавший в ЦК партии за кадры). По предложению комиссии 17 ноября 1938 года Совнарком СССР и ЦК ВКП(б) приняли постановление «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия» (подписанное Молотовым и Сталиным), которое, признавая «перегибы» в деле арестов людей и привлечения их к ответственности, приостановило массовые репрессии в стране.

В декабре 1938 года Ежов был смещен с поста наркома внутренних дел. Вслед за этим началась «чистка» самих органов внутренних дел. Были арестованы и затем расстреляны бывший нарком Ежов, его заместители Фриновский, Заковский, Реденс, руководители многих отделов наркомата и областных отделов НКВД, следователи, занимавшиеся политическими делами.

Вышинский быстро сориентировался в новой обстановке и сразу же натянул на себя тогу «радетеля за законность». Он даже внес предложение в ЦК ВКП(б) и Совнарком СССР об изъятии из ведения Особого совещания дел о контрреволюционных преступлениях и передаче их в суды. Он быстро «сдал» и некоторых прокуроров якобы за «причастность» к массовым необоснованным арестам. Тогда были осуждены судебно-прокурорские работники Омской, Восточно-Казахстанской, Смоленской и некоторых других областей. Он стал поддерживать и начавшуюся реабилитацию ранее осужденных лиц, хотя массовое освобождение их из тюрем и лагерей произошло уже при Прокуроре Союза ССР Панкратьеве.

Теперь он и на всех проводимых совещаниях «громил» прокуроров, допускающих осуждение невиновных лиц, приводя действительно творившиеся на местах (как, впрочем, и в центре) «дичайшие» случаи беззакония и произвола. На собрании актива работников Прокуратуры СССР, Прокуратуры РСФСР, Московской городской и областной прокуратур, проходившем 28 января 1938 года в здании на Пушкинской улице, А. Я. Вышинский сделал доклад «О некоторых недостатках в работе прокуратуры и мерах по их устранению». Прокурор Союза с присущим ему пафосом говорил о происках «искусно замаскированных врагов», которые более всего кричат о бдительности, а сами только и стремятся «путем проведения репрессий перебить большевистские кадры». Он упрекнул прокуроров за то, что они слишком пассивны и не вмешиваются, когда людей, исключенных из партии за какие-либо проступки, но не признанных преступниками и не осужденных, изгоняют с работы и выселяют из квартир. Подчеркнув, что ответственность должны нести только лица, чья виновность установлена, Вышинский стал говорить о положении дел в следственной части, о грубых промахах и ошибках при предании некоторых лиц суду. Он привел и некоторые «яркие» примеры.

В Ленинградской области колхозник был осужден только за то, что, «зайдя к соседу и не застав его дома, взял стоявшую на столе бутылку водки». Сторожа колхоза приговорили к одному году исправительно-трудовых работ за халатность, так как «во время его дежурства погибла корова от преждевременного отела».

В Курской области (Вышинский при этом сделал акцент на том, что прокуратуру там возглавлял «изменник», сгруппировавший вокруг себя «целую группу врагов») было создано такое «дело». На нескольких колхозников напал бык, который, как отмечалось в документах, «обычно бросался на людей». Те, естественно, стали отгонять его кто кнутом, кто хворостиной. От быка отбились, не причинив ему, впрочем, никакого вреда. Казалось бы, все обошлось благополучно. Но, к несчастью колхозников, на другой день этот бык, как было написано в обвинительном заключении, «отказался покрывать коров». Поэтому против селян, с трудом отбившихся накануне от разъяренного быка, возбудили уголовное дело по статье 79-1 УК РСФСР (умышленное изувечение скота с целью подрыва коллективизации сельского хозяйства и воспрепятствования его подъему). Их судили и приговорили к исправительно-трудовым работам.

В той же Курской области двух человек осудили по части 2 статьи 74 УК РСФСР (как за особо дерзкое хулиганство), вменив им в вину то, что они, «находясь в подпитии» и выступая на собрании, «говорили не по существу».

А в Баку был устроен грандиозный показательный процесс над группой школьников от 8 до 18 лет. Обвинительное заключение было внушительное – на 108 листах. В чем конкретно провинились ребята, красноречиво свидетельствуют, в частности, такие эпизоды их «преступной деятельности».

Двое 13-летних мальчиков обвинялись в «злонамеренном укрытии берета одной девочки». Другие подростки попали под суд лишь за то, что они «ловили детей на улице», чем якобы нарушали общественный порядок (дети просто играли в так называемые «салки» или «пятнашки»). Прокурор, бывший одним из устроителей этого «процесса», явился на него в нетрезвом виде, а когда ребятишки-подсудимые стали кричать, что прокурор пьян, он вытащил из кармана наган и стал с его помощью «прокладывать себе дорогу к прокурорскому месту».

В связи с «кадровым голодом» (текучесть кадров из-за сплошных репрессий и гонений, мизерной зарплаты и тяжелых условий труда к началу 1939 года достигала 25–50 процентов) Вышинский обратил свой взор на так называемых «социалистических совместителей», которые должны были хоть как-то заткнуть образовавшиеся кадровые бреши.

Соцсовместители особенно популярными стали после ХVII съезда ВКП(б), который указал на необходимость «развернуть и качественно поднять оправдавшее себя шефство предприятий над госучреждениями и социалистическое совместительство работы на производстве с работой в госучреждениях». Они, по существу, были общественными помощниками прокуроров и следователей и выполняли те или иные их поручения: проверяли заявления и жалобы, составляли проекты документов (в частности, протестов и др.), выступали наряду с прокурором в суде в качестве обвинителей и т. п. Нередко в последующем соцсовместители переходили на работу в органы прокуратуры.