Борис Емельянов - Снежинск – моя судьба Страница 6

С самого начала преподавания я старался реже заглядывать в написанный текст, а со временем стал пользоваться просто планом лекции. Для этого я брал обычно лист писчей бумаги и делил каждую его страницу вертикальной линией на две части. Слева помещался план изложения материала, а справа записывались подходящие к теме интересные факты или изречения, с помощью которых можно было бы оживить лекцию, сделать её более привлекательной.

Через несколько лет мне случайно попалась небольшая книжка А. Ф. Киреева: «Лекция в высшей школе». Она оказалась не только полезным, но и по-настоящему увлекательным пособием. Читая её, я пожалел, что эту мудрую брошюру мне не довелось прочитать раньше – ведь она была издана в 1961 году! Автор рассказывал не только об особенностях лекционного жанра и задачах лектора, но приводил очень важные мысли – как собственные, так и заимствованные у выдающихся людей. Вот некоторые из них:

– лекция воспитывает, она действует на ум, сердце и чувство: К. А. Тимирязев называл лекции «живой заразой»;

– Менделеев говорил, что лекция, перегруженная фактами, напоминает очаг, переполненный дровами, в результате чего огонь начинает затухать;

– речь лектора должна быть взволнованной, но не напыщенной, материал следует излагать с чувством, бодрым тоном и с уважением к аудитории.

Автор подчёркивал также, что надо постоянно работать над своей эрудицией, ибо знания, которые не пополняются ежедневно, убывают с каждым днем.

Книга Киреева произвела на меня большое впечатление, его советы помогли мне как в преподавательской, так и в общественной работе.

У сотрудников нашего института были, конечно, и другие интересы. Большинство из нас, как и все в то время, довольно регулярно ходили в кинотеатр. В выходные дни мы со своими друзьями любили отдохнуть на природе, обычно на берегу Синары. Интересовались и тем, что происходило в стране и в мире.

Поистине потрясающим стало сообщение о полете 12 апреля 1961 года Юрия Гагарина в космос. Это было так грандиозно, что даже не верилось, что нашей стране удалось первой в мире открыть новую – космическую – эру! В эти дни я не встречал ни одного человека с озабоченным лицом: все невольно излучали неподдельную радость.

Молодые сотрудники института всегда интересовались и достижениями советских спортсменов. Помню, как гордились мы сборной СССР по футболу, ставшей в 1960 году чемпионом Европы – в первый и, как оказалось, в последний раз. Имена Славы Метревели и Виктора Понедельника, забивших два гола футболистам Югославии, а также Эдуарда Стрельцова были постоянно на слуху и тогда, и в последующие годы. Не раз вспоминали мы и летнюю олимпиаду в Риме – в первую очередь штангиста Юрия Власова. Восхищались и прыгуном в высоту Валерием Брумелем, который сумел преодолеть в 1963 году 2 м 28 см – результат по тем временам неслыханный! В 1961—63 гг. он признавался лучшим спортсменом мира, а в 1964 стал олимпийским чемпионом.

На всю жизнь осталось в памяти и уникальное достижение челябинской конькобежки Лидии Скобликовой на зимних Олимпийских играх: в 1960 году в Скво-Вэлли она победила в забегах на 1500 и 3000 м, а 1964 году в Инсбруке выиграла все четыре дистанции!

Надо сказать, что я не только следил за спортивными событиями, но и сам старался, по возможности, заниматься спортом, и прежде всего лыжами: периодически бегал для себя, а иногда участвовал и в городских соревнованиях. Однажды решился даже пробежать и 30 км, но моя подготовка оказалась недостаточной: из 12 участников той гонки я финишировал лишь 10-м. В городе были в то время сильные перворазрядники, из которых выделялся Валерий Гончаров. Уже тогда он не пропускал ни одного старта, но самым удивительным его достижением стало то, что он бегает до сих пор (2015 год) – как лыжник, и как стайер-марафонец, являясь активным спортсменом уже более 50 лет!

С 1961 года некоторые молодые сотрудники института, в первую очередь, Николай Иванович Сорокатый, стали вовлекать меня в игру в настольный теннис, которым мне доводилось заниматься и до этого. Получалось неплохо, и однажды на городском первенстве мне удалось «заработать» 3-й разряд. Бывая впоследствии в различных санаториях, я всегда брал с собой свою любимую ракетку и от души сражался с подобными мне любителями этой увлекательной игры.

Постепенно мы знакомились и с городом. В год нашего приезда он был небольшим – всего несколько кварталов, но строительство продолжалось полным ходом. Это, конечно, оборачивалось различного рода неудобствами для людей, но особых нареканий не вызывало, тем более, что в целом условия жизни здесь были явно лучше, чем на «большой земле», т.е. за пределами колючей проволоки. В городе работали и летний павильон на берегу озера для просмотра фильмов, и кинотеатр «Космос», а в конце 1960 года появились клубы «Темп» и «Молодёжный». Имелось и несколько магазинов, в которых можно было приобрести всё необходимое для семьи и из продуктов, и из промышленных товаров.

Снабжался город так, что порой приходилось удивляться. В довольно большом гастрономе, расположенном на первом этаже здания Управления предприятия, можно было купить не только хлебобулочные, бакалейные изделия, мясо, молоко и прочее, но и красную икру, консервы крабов, печень трески, а какое-то время и живую рыбу из аквариума, располагавшегося на одном из прилавков. Такое разнообразие продуктов было для нас непривычным. С промышленными товарами положение было похуже – в основном из-за нехватки торговых площадей, но при желании можно было порой приобрести очень хорошие вещи. Я, например, увидел как-то прекрасно оформленный в красивом деревянном корпусе, покрытом полиэфирным лаком, радиоприёмник Рижского производства «Фестиваль». Позднее я узнал, что в 1958 году этот приёмник, имевший диапазоны не только длинных и средних волн, но также коротких и УКВ, получил на Брюссельской выставке почётный диплом и золотую медаль. Мне очень хотелось его купить, но он был дороговат для нас – порядка 220 рублей.

В городской черте, у берега Синары, располагалась парковая зона с пляжем, у входа в которую перед новогодним праздником возводился ледяной городок с высокой горкой, спускавшейся к озеру. Начиналась она с огромной снежной головы, выполненной по мотивам поэмы Пушкина «Руслан и Людмила» и украшенной световой иллюминацией. Люди входили в эту голову в большой проём сзади и попадали в обледенелый грот, а затем, усевшись на кусок фанеры или картона, скатывались по широкому ледяному желобу вниз. Горка была длинная и довольно крутая, поэтому забава частенько преподносила неприятные сюрпризы.

Познакомились с этим сооружением и мы. После довольно долгого застолья в честь нового, 1961-го, года мы с Люсей, Дедешины и Лёня Сафонов, направились к сказочной голове. Горкой мы не думали пользоваться, но всеобщий ажиотаж и поглощённые горячительные напитки изменили настроение, и мы дружно ринулись навстречу приключениям. Я сел на какую-то картонку и предался воле случая. По пути в меня врезались две девчонки, и нас закрутило в общем «водовороте» так, что оставшийся путь мы скользили в самых неожиданных позах. После меня на кусок фанеры запрыгнул Виктор Дедешин. На него также кто-то наехал, но ему не повезло: левая штанина брюк купленного накануне костюма оказалась разодранной почти по всей длине, довольно глубоко была поранена и нога. На этом наше первое новогоднее празднество закончилось…

Город, как было сказано, располагался на территории, примыкающей к озеру Синара, что делало его весьма привлекательным для проживания. Мы узнали, что первой – с 1957 года – стала формироваться улица имени 40-летия Октября. Она была отделена от береговой линии полосой естественного леса, скрывавшей городскую застройку от постороннего обозрения с водной стороны и с противоположного берега, где находилась деревня Воздвиженка. Лес надежно маскировал город, т.к. дома строились не более чем в 5 этажей. Значительная часть Синары входила в запретную зону, которая охранялась специальной войсковой частью. В тёмное время суток всё пространство озера постоянно ощупывалось прожекторами. С появлением ледяного покрова по пограничной линии на акватории «впаивались» деревянные стойки, между которыми натягивалась колючая проволока в две-три нитки, а с внутренней стороны территория контролировалась часовыми. Все эти меры, как потом мы узнали, стали применяться не сразу. Научно-исследовательский институт №1011 начал создаваться в 1955 году, через год стал строиться жилой поселок №2, вслед за ним и город, но намеченную только на бумаге разделительную линию на Синаре можно было свободно пересекать до начала 1959 года. В зимнее время этим и пользовались первые жители, посещавшие Воздвиженку для каких-либо покупок, доставляемых оттуда на санках.