Грэм Робб - Парижане. История приключений в Париже. Страница 6

В основе оперетты лежала любовная интрига, имевшая место в жизни Пепина. Неосторожно женившись на властной женщине, притворившейся Бертой из Ла-она, Пепин случайно встречает настоящую Берту в лесу неподалеку от города Ле-Ман. Большеногая Берта (так ее называли из-за ее изуродованной стопы) поклялась никогда не открывать свое истинное лицо, за исключением случая, когда необходимо сохранить девственность. Угрожая лишить ее невинности, Пепин узнает, что она его настоящая королева, и парочка возвращается с триумфом в Париж. Главное, что интересовало публику, озабоченную главным образом сексом, было преследование хромоногой девушки коротышкой королем, воспылавшим к ней страстью.

К концу спектакля молодой лейтенант находился в состоянии волнения, которое легко можно было себе представить. Вечер еще не закончился, и все люди вокруг него возбужденно разговаривали о предстоящей ночи. У него не было желания оказаться в веселой компании, и все же мысль об ужине в одиночку в отеле «Шербур» была невыносима. Он вышел из театра и поплотнее закутался в свою шинель, так как по бульвару дул зимний ветер. Вокруг спешили люди и экипажи, словно день только начался. Побуждаемый внезапным решением, он направился по улице Ришелье к галереям и пассажам, где каждую ночь в свете тысячи ламп разыгрывались драмы.

Приблизительно через час он возвратился в свою комнату под номером 9 в отеле «Шербур». На этот раз он был не один. Когда его гость ушел, он сел за стол, чтобы записать свои наблюдения в большой тетради. Он так и не закончил рассказ, но в дальнейшем продолжал вести свою тетрадь, наверное, в том числе и потому, что ей он доверил событие, имевшее такое большое значение в его юной жизни.

Спустя годы, когда его жизни угрожала опасность, он положил эту тетрадь в картонную коробку, обернутую серой бумагой, и распорядился отправить ее своему дяде на хранение. По счастью, рукопись сохранилась. Столько людей посещали Пале-Рояль, и столь немногие оставили более или менее честные рассказы о том, что они там делали, что ценность рукописи как исторического документа сильно перевешивает ее биографическое значение.

«Четверг, 22 ноября 1787 г. Париж, отель «Шербур».

Я вышел из итальянской оперы и отправился гулять по улицам Пале-Рояля. Взволнованный сильными чувствами, характерными для моей души, я не ощущал холода. Но когда мое воображение остыло, я почувствовал зимнюю погоду и нашел себе укрытие от нее в галереях.

Я стоял на пороге перед железными воротами, когда мой взгляд упал на существо женского пола. По времени суток, покрою ее одежды и ее чрезвычайной молодости я без колебаний заключил, что она проститутка.

Я посмотрел на нее, и она остановилась, но не с тем воинственным видом, какой бывает у других; выражение ее лица абсолютно соответствовало ее внешнему виду. Я был поражен этим совпадением стиля и поведения. Ее робость придала мне смелости, и я заговорил с ней – я, который чувствовал острее других мужчин низость ее профессии и который всегда считал себя запятнанным одним лишь взглядом одной из подобных особ… Но ее бледность, хрупкое телосложение и мягкий голос заставили меня действовать без промедления. Я сказал себе, что либо эта женщина будет мне полезна в наблюдениях, которые я хочу сделать, либо она просто дура.

– Вы, должно быть, очень замерзли, – сказал я. – Как вы можете заставлять себя гулять по этим улицам в такую погоду?

– О, месье, надежда подгоняет меня. Я должна закончить свою вечернюю работу.

Бесстрастная манера, с которой она произнесла эти слова, и ее спокойствие при ответе на мой вопрос вызвали у меня симпатию, и я пошел рядом с ней.

– На вид вы такая хрупкая, – заметил я, – и я удивлен, что вас не тяготит это занятие.

– Но, месье, нужно же чем-то заниматься!

– Может быть, и так, но разве нет занятия, более подходящего для вашего здоровья?

– Нет, месье, нужно зарабатывать на жизнь.

Я был рад, что она, по крайней мере, отвечала на мои вопросы. Ни одна из моих предыдущих попыток не имела такого успеха.

– Чтобы так мужественно переносить холод, как вы, нужно быть родом из северных краев.

– Я родом из Нанта в Бретани.

– Я знаю эти места… Вы должны оказать мне любезность, мадемуазель, и рассказать о том, как вы потеряли девственность.

– Один офицер отнял ее у меня.

– Это вызывает вашу злость? – спросил я.

– О да, в этом вы можете быть уверены.

Когда она произносила эти слова, ее голос приобрел очарование и силу, которые я раньше не замечал.

– Будьте уверены в этом, месье. Моя сестра сейчас хорошо устроена; нет причин, чтобы и со мной не произошло то же самое.

– Как вы попали в Париж?

– Офицер, который опозорил меня и которого я ненавижу всем своим сердцем, бросил меня. Я была вынуждена бежать от гнева моей матери. Появился другой мужчина. Он привез меня в Париж, где покинул меня. Его преемником стал третий, с которым я прожила эти три года. И хотя он француз, служебные дела позвали его в Лондон, где он и находится сейчас… Давайте пойдем к вам.

– Но что мы там будем делать?

– Пойдемте, месье, мы согреемся, а вы получите удовольствие.

Меня не мучили угрызения совести. Я так спровоцировал ее, что она не убежала, когда я сделал ей предложение, которое собирался сделать; моей целью было выдумать честные намерения, которые, как я хотел доказать ей, я не вынашивал…»

В этом месте лейтенант отложил перо в сторону. Без сомнения, остальная часть вечернего приключения едва ли подходила прозаическому стилю, которому он научился в сентиментальных романах. И наверное, по мере того, как он писал и запутывался в своих фразах, он понял, что в своей пьесе главное действующее лицо – не он и в этой тяжелой профессии кроется больше, чем он предполагал.

Наблюдатель был замечен и просчитан задолго до того, как он сделал первый шаг. Она уже видела молодого человека в толпе в его синем мундире, стеснительного и гордого, не столь изящного, каким бы ему хотелось быть, и явно не парижанина. Свое целомудрие он нес, как рекламный щит. Такой мужчина оценил бы робкую юную проститутку, обладающую чувством собственного достоинства в своем затруднительном положении и готовую поддержать разговор на улице. Ему была нужна женщина опытная в искусстве любви, которая дала бы ему почувствовать, что это он ведущий в танце и учит ее всему.

Лейтенант переменил неловкое положение на стуле. В Пале-Рояле действительно надо было еще многому научиться. Своими действиями он показал больше, чем словами, что он получил пользу от уроков: слишком много времени ушло на совершенствование тактики и подготовку почвы. Он превратил потерю своего целомудрия в кампанию, тогда как на нее ушло всего несколько франков и пять минут времени.