Рой Медведев - Политические портреты. Леонид Брежнев, Юрий Андропов Страница 6

В «Воспоминаниях»[7] Л. И. Брежнева, которые составлялись на протяжении последних лет его жизни разными группами литераторов и историков при минимальном участии самого Брежнева, возвращение его на металлургический завод объясняется весьма примитивно. Брежнев якобы решил, что главная работа по коллективизации и перестройке сельского хозяйства уже проведена, а в промышленности главная работа еще впереди. Как бы желая всегда находиться именно на переднем крае борьбы за социализм, Брежнев и надумал покинуть далекий и холодный Урал и перебраться на один из крупнейших в стране металлургических заводов, где трудилась большая часть его семьи[8]. Это объяснение не слишком убедительно. К середине 1931 года в нашей стране объединились в колхозы лишь 52,7 % крестьянских хозяйств. Молодые коллективные хозяйства работали еще очень плохо, продолжалась кампания по раскулачиванию. Почти для всех сельских районов страны именно 1932–1933 годы были наиболее трудным временем, когда страшный голод охватил Украину, Поволжье, Северный Кавказ. Покидая в середине 1931 года деревню и перебираясь в город к семье, Брежнев шел отнюдь не навстречу трудностям, он уходил от них. Нельзя забывать к тому же, что именно на Урале создавался тогда второй и особенно важный для страны центр металлургической промышленности.

В Каменском родные встретили Брежнева и его семью приветливо. Он начал работать на заводе слесарем и одновременно учиться на вечернем отделении металлургического института. Именно здесь Брежнева и принимали в члены партии, как мы узнаем из его «Воспоминаний». Это опять-таки рождает ряд вопросов, на которые мы не получаем ответа. В 1929 году, когда Брежнева на Урале приняли кандидатом в члены партии, кандидатский стаж для выходцев из рядов рабочего класса был всего 6 месяцев. В зависимости от социального происхождения кандидаты делились тогда на ряд категорий, и выходцы из интеллигенции, и вообще из «социально чуждых» слоев, а также бывшие члены других партий проходили двухлетний кандидатский стаж. Таким образом, Брежнев мог бы стать членом партии еще на Урале в 1930 году или, во всяком случае, в первой половине 1931 года. Вряд ли у него отсутствовало стремление к этому. Но он так и не был принят в члены партии, пока не вернулся на родной металлургический завод. Почему это произошло, не ясно.

Учился Брежнев на вечернем отделении института успешно, и вряд ли у него оставалось много времени для работы. Уже в 1932 году он был избран парторгом факультета, затем председателем профкома и наконец секретарем партийного комитета всего института. В 1933 году Брежнев, продолжая учиться в институте, стал также директором вечернего металлургического рабфака. В конце января 1935 года Брежнев окончил полный курс металлургического института и защитил дипломную работу по теме: «Проект электростатической очистки доменного газа в условиях завода имени Ф. Э. Дзержинского». Диплом получил оценку «отлично», и по решению Государственной квалификационной комиссии Брежневу присваивается звание инженера-теплосиловика.

Брежнев был назначен в силовой цех завода начальником смены. Это была напряженная работа, но она продолжалась недолго. Как раз в это время в Красной Армии происходило быстрое развертывание новых родов войск – авиации, артиллерии, танковых и механизированных войск. Для службы в этих войсках требовались не только грамотные, но и технически подготовленные люди. Брежнев в 29 лет был призван в армию, служил сначала курсантом бронетанковой школы в Забайкальском военном округе, а затем политруком танковой роты (офицерских званий тогда не существовало, в более поздние времена политрук танковой роты был обычно лейтенантом или старшим лейтенантом).

Брежнев прослужил в армии всего около года. Он вернулся в ноябре 1936 года в свой родной город, который был теперь переименован в Днепродзержинск. Вечерний металлургический рабфак был преобразован в металлургический техникум, и Брежнева, напомню, назначили его директором. Как я уже писал выше, для 30-летнего инженера-металлурга, члена партии, имевшего уже немалый трудовой стаж и безупречное социальное происхождение, это был по тем временам сравнительно скромный пост. Но и сам Брежнев тогда был довольно скромным человеком. Он был приветлив, общителен, имел много друзей и среди инженеров и рабочих металлургического завода, и среди местного партийного и комсомольского актива.

Трудно сказать, как сложилась бы дальнейшая жизнь и работа Брежнева, если бы в нашей стране как раз в начале 1937 года не начались массовые репрессии, которые позднее в западной печати получили название «большой террор», а у нас в стране их долго называли «ежовщиной». Это была страшная кровавая чистка, которую Сталин обрушил на партийный, советский, военный и хозяйственный аппарат страны. Большая часть старых партийных кадров была физически уничтожена. На Украине террор свирепствовал с особой жестокостью, и было время, когда ни в областных комитетах партии, ни в республиканских органах не оставалось ни одного из прежних руководителей. Нет никаких признаков, что Брежнев как-то участвовал в этой невиданной чистке или содействовал ей. У него не было врагов среди руководителей Днепродзержинска или Днепропетровска. Сталинский террор не только оказывал огромное психологическое влияние на таких молодых членов партии, каким был Брежнев и его многочисленные друзья. Террор уничтожал людей, стоявших во главе городов, областей и республик. Однако он вместе с тем открывал возможности для необычно быстрого продвижения вперед сотням и тысячам молодых партийных активистов, находившихся на более низких ступенях партийной и государственной лестницы. Волна новых назначений захватила и Брежнева. Даже одного учебного года не проработал он директором техникума. Уже в мае 1937 года мы видим его на посту заместителя председателя исполкома Днепродзержинского горсовета. Хотя в официальной биографии и можно прочесть, что жители этого крупного города успели проникнуться глубоким уважением к Брежневу «за его энергию, творческий подход к делу и заботливое отношение к нуждам людей», однако нетрудно предположить, что жители Днепродзержинска в это страшное время даже не запомнили нового руководителя своего города.

С начала 1938 года Первым секретарем ЦК КП(б) Украины стал Никита Сергеевич Хрущев. Основная часть чистки уже закончилась, и перед Хрущевым встала задача восстановления партийных органов. Днепропетровская область была одной из самых крупных и экономически значительных на Украине. Проведение нормальных партийных выборов в эти месяцы было еще невозможно, и на ответственные посты партийных работников просто назначали, добавляя к их новым титулам две буквы – и. о. В первые месяцы 1938 года исполняющим обязанности первого секретаря Днепропетровского обкома партии стал С. Б. Задионченко. Как и многие другие новые украинские руководители, Задионченко попал на Украину из Москвы, где он некоторое время возглавлял Бауманский райком партии. Разумеется, в 1938 году он не знал ни обстановки, ни кадров в Днепропетровской области, никогда раньше не слышал о Л. И. Брежневе. В дальнейшем Задионченко не играл заметной роли, не занимал крупных постов в партии и государстве, сделав весьма скромную карьеру в аппарате Совета Министров РСФСР. Его кончина отмечена лишь небольшим некрологом в «Правде» 21 ноября 1972 года.