Джон Скотт - За Уралом. Американский рабочий в русском городе стали Страница 6

Джон Скотт скрупулезно ведет дневник лишений и трудностей того времени. Он описывает холод и нехватку топлива, ворчание в рабочих столовых и борьбу за то, чтобы не остаться голодным, работу в условиях, сопряженных с большим риском, часто происходившие несчастные случаи, — короче говоря, все, что видели и испытали на себе и он сам, и другие жители строящегося города стали. Точно так же он тщательно фиксирует использование труда заключенных, деятельность органов и политическое насилие. В отличие от многих других описаний того периода в Советском Союзе иностранцами Скотт не хочет приукрашивать увиденного им самим и остальными, однако не стремится и к сенсационности. Он рассматривает лишения и террор прямо и просто, но в то же время не делает их основной темой своей книги.

Не только описания Скоттом повседневной жизни и его манера повествования отличаются живостью и остротой. Притягательность книги заключается и в самой истории — истории создания за несколько коротких лет — чуть ли не по волшебству — огромного города-фабрики в местности, удаленной от всех населенных пунктов.

Основанный в 1929 году, Магнитогорск сразу же стал символом того революционного переустройства общества, которое было обещано Октябрьской революцией.

На южных склонах Уральских гор, на месте железорудных разработок, находящихся к востоку от Москвы, Советское правительство решило построить не просто сталелитейное предприятие. Этот завод должен был стать таким же большим и технологически современным, что и предприятие Гэри «Ю. С. стил компани», находившееся в штате Индиана, по модели которого, собственно говоря, и был построен Магнитогорский комбинат. В законченном виде «советский Гэри» должен был производить ежегодно столько же стали, сколько весь Советский Союз производил за год до начала пятилетнего плана!

Хотя строительные работы сильно отставали от намеченных по плану, а производство продукции не достигало намеченных цифр, к 1932 году Магнитогорский комбинат начал давать чугун, а к 1933 — сталь. Гигантское сталелитейное предприятие, оборудованное по последнему слову техники, в пустой степи созданное в такие короткие сроки, — неужели это возможно? Это казалось невероятным, но тем не менее такое предприятие было создано. «Говоря о наших достижениях, совсем не обязательно прибегать к статистическим данным и процентным соотношениям, — сказал народный комиссар тяжелой промышленности Григорий («Серго») Орджоникидзе в 1933 году в Магнитогорске аудитории, которая была готова верить всему. — Достаточно просто вспомнить, что в 1930 году здесь еще ничего не было»[13].

К концу 30-х годов Магнитогорский комбинат давал десять процентов от всего количества стали, производимой в стране. Лишь наиболее упрямые апологеты отказывались признать ужасающие потери и неэффективность, но люди, которые, подобно Джону Скотту, работали в Магнитогорске, знали, что здесь не только совершаются грубые ошибки и допускаются просчеты. Было очевидно, что в стране идет индустриализация, и довольно быстрыми темпами.

Каждый день жители Магнитогорска становились свидетелями не только тягот повседневного существования, но и открывавшихся перед ними перспектив. Время, как писал в 1933 году Валентин Катаев в своем романе о Магнитогорске, быстро двигалось вперед[14]. С одной стороны, запряженные лошадьми повозки, тачки, перемешиваемый вручную цемент, лебедки и блоки, с другой — гигантские цеха бессемерования, многотонные ковши для разливки стали, автоматические вагонетки и механизированные прокатные станы — все это составляло огромный контраст между технологией, применяемой в строительстве, и тем оборудованием, которое устанавливали на предприятии, между прошлым страны и ее будущим. Технология и революция: чугун, сталь и большевизм. «Магнитогорский сталелитейный завод, — трубили пропагандисты, — это живое доказательство того, что могут достигнуть большевики»[15].

Вместе с колоссальным предприятием по производству стали Советское правительство планировало построить новый город — социалистический город будущего. Магнитогорск должен был стать городом, в котором все существовавшие до сих пор городские проблемы: перенаселенность, плохие санитарные условия, болезни, нищета и преступления — были бы решены. Социалистический город был мечтой о лучшем образе жизни, всеобщей грамотности, здоровье, справедливости, изобилии и счастье. Но город будущего в отличие от комбината так и не был построен.

Несмотря на то, что были сооружены два больших квартала жилых домов с красивыми общественными скверами и декоративными фонтанами, этот город скорее воспринимался как укор большевизму, нежели воплощение утопической фантазии. Даже после того, как сталелитейный завод дал свыше миллиона тонн стали, на страницах местной газеты все еще шли дебаты на тему о том, можно ли вообще считать городом Магнитогорск с населением в двести тысяч человек, но без канализационной системы, без постоянно действующей больницы, без чистой водопроводной воды, с несколькими мощеными улицами и жилым фондом, состоящим наполовину из деревянных бараков и на одну четверть из землянок[16].

В главе «Социалистический город» Джон Скотт иногда пользуется этим названием, когда описывает тот квартал Магнитогорска, где жили он и Маша (в этой части города жили не более пятнадцати процентов населения), а иногда он использует это название применительно ко всем жилым кварталам Магнитогорска, не разъясняя, на каком основании весь город или часть его могли считаться социалистическими. Был ли Магнитогорск социалистическим городом, и если да, то что делало его социалистическим?

Запроектированный город будущего стал жертвой отсутствия опыта, некомпетентности, нетерпеливости и прежде всего внутренней противоречивости самого замысла, ибо, несмотря на планы построить утопический город, Магнитогорск был обречен оставаться всего лишь поселением вокруг огромного и важного промышленного центра. Этот центр также был мечтой — мечтой о технологическом прыжке от деревянных плугов к автоматизированным сталелитейным цехам. Это была не просто мечта о лучшей жизни; она воплощала собой желание решить наиболее срочные и насущные проблемы. Как это ни кажется парадоксальным, предполагалось, что результатом строительства автоматизированных сталелитейных цехов будет счастливая жизнь.

История Магнитогорска — как и всех пятилеток — это история чугуна и стали, домен и мартеновских печей. Все остальное могло подождать. Теперь стране нужен был металл, и для этого была мобилизована вся страна.